С трибуны Мавзолея крикнули: «Ура!»
Площадь молчала.
(ну это — плагиат: «народ безмолвствует» — Ст. К.)
………………………….
Сталин поднялся, разминая затёкшие стариковские ноги, взял телефонную трубку.
— Молодец, — сказал он кратко.
— Спасибо, спасибо, Коба. А что, и в самом деле хорошо сработали!
— Не радуйся, — остудил он Берию. — Работа ещё впереди…»
Но тут, как на грех, Сталин помер, и в последнюю секунду его наследники срочно отменили депортацию, хотя паровозы стояли на парах, и лишь один красный экспресс с самыми главными евреями успел отправиться в путь и даже дошёл до Байкала (про него, по версии Ерашова, забыли соратники Сталина, занятые борьбой за власть после смерти вождя), где эшелону на окружной дороге было устроено крушение, подготовленное для всех других, к счастью, не отправившихся в путь, эшелонов такого же рода.
«В 2.00 по московскому времени 14 марта красный экспресс особого назначения, двигаясь строго по установленному для него графику, не сбавляя хода, проследовал через станцию Слюдянка, миновал разъезд Крутой, где машинисту посигналили, что путь свободен, и на прежней скорости промчался дальше.
В 2.02 поезд с налёту выскочил на отрезок пути, разрушенный гебистами, рухнул под откос и почти мгновенно сгорел, поскольку был для пущей надёжности начинён в багажниках под полом вагонов канистрами с бензином».
Вот настоящий сценарий для Ваксберга, а может быть, для Голливуда или даже для Сокурова! Это вам не «Утомлённые солнцем»!
Адские картинки, неподвластные ни гению Данта, ни перу Солженицына… Кошмарные события, рядом с которыми все обвинения сталинских прокуроров в адрес троцкистов, бухаринцев и прочей «антисоветской сволочи», якобы работающей на японскую, германскую и прочие разведки мира кажутся детскими шалостями, невинным розыгрышем, забавными политическими капустниками. Я не знаю, жив ли Валентин Ерашов. Я не знаю, еврей он или русский. Я не знаю, из благополучной ли он семьи или из репрессированных. Я точно знаю лишь одно: что он или душевнобольной или, если здоров, мерзавец, сознательно сочинивший лживую книгу, от которой многие доверчивые евреи (да не только евреи) могли повредиться умом, заболеть манией преследования или более тяжёлой душевной болезнью. А особо впечатлительные натуры могли и покончить с собой.
Вот какую книгу надо было прочитать Нине Горлановой своей младшей доченьке Аглае вместо того, чтобы пугать её какой-то местечковой пермской «Памятью» и рыдать над лужей мочи, оставленной в подъезде бомжами-антисемитами. Вот какие кадры — приговорённых к повешению, бессильно идущих в чёрных одеждах с капюшонами на головах к грузовикам, которые подвезут их под виселицы и по команде, пуская клубы чёрного дыма, рванутся, оставляя бедных евреев в петлях дрыгать ножками, вот какие кадры надо было снять Ваксбергу, а не ряженого Булганина, косноязычно расказывающего на ходу о сталинском коварном плане. Бесталанный Вы человек, товарищ Ваксберг, по сравнению с Валентином Ерашовым… Я думаю, что за эту книгу Ерашова (если он жив) надо было бы судить по 282 статье за разжигание межнациональной розни. А если его нет в живых, то «Коридоры смерти» должна быть изъята из всех библиотек и сдана в макулатуру. Или сожжена ветеранами общества «Память». От такого рода сплетен и слухов впала в неврастению даже семья будущего лауреата Нобелевской премии Иосифа Бродского. Вот как он, живя в Америке, вспоминал о зиме 1953 года: