Глаза Помпея загорелись, щеки зарумянились. В одно мгновение в голове пролетела мысль: «В Азию, в Азию!» — однако он подавил волнение, вымолвив:
— Грабежи постыдны, и я удивляюсь, что Гай Веррее, сицилийский пропретор, остается безнаказанным… Подумать только — в три года он обратил население цветущей страны в толпу нищих!
— Ты ошибся, Александр! Популяры не молчат… Марк Туллий Цицерон обещал выступить в этом деле по просьбе представителей сицилийских городов… Сегодня я увижусь с ним и поговорю…
Помпей задумался.
— Видишь ли, друг, — сказал он, подняв голову, — Цицерон будет обвинять Верреса и откажется, по обыкновению, от вознаграждения, а Квинт Гортензий Гортал, конечно, получит сотни тысяч сестерциев… Не находишь ли ты, что Цицерону нужно что-то пообещать?
— Нет, нет, — поспешно возразил Цезарь, — Цицерон — муж бескорыстный, и это оскорбило бы его… Скажу тебе откровенно: он собирается на свой счет отправиться в Сицилию за доказательством виновности Верреса…
Подошел Красс и, возлегая рядом с Помпеем, тихо сказал:
— Амфитрион не дает мне покоя…
— Неужели просит денег? — спросил Помпей.
— Не просит, а требует! И я обещал, потому что — клянусь богами! — никогда не был расчетлив…
Цезарь и Помпей переглянулись. Но Красс, не замечая удивленых взглядов, продолжал:
— Опираться на плебс, поддерживать популяров и ладить с ними — это хорошо, и Катилина, кажется, чтото замышляет… Боюсь только, как бы его действия не вызвали потрясения республики! Впрочем, не так беспокоит меня Катилина, как Цицерон…
— Цицерон? — вскричал Помпей. Красс исподлобья взглянул на него.
— Разве не знаешь, что Цицерон решил обвинять Верреса?..
— Но Веррес… разве он не разорил Сицилии? Красс рассмеялся.
— А ты бы как поступил, Гней Помпей, если бы был на его месте?
Помпей смутился, но его выручил Цезарь:
— Благородный Марк Лициний, очевидно, забыл, что Помпей Великий еще при жизни Суллы управлял некоторое время Сицилией…
— Управлял?.. Когда это было?
— После поражения Карбона.
Помпей перестал слушать ворчливый голос Красса, перебрасывавшегося непонятными полунамеками с Каталиной, и сосредоточил всё свое внимание на Преции: подмигивал ей, бросал в нее хлебными шариками.
И вдруг оглянулся, почувствовав на себе чей-то напряженный взгляд.
Цезарь!
Он не спускал с них насмешливо-прищуренных умных глаз.
«Клянусь Венерой, он надоедлив, как девчонка, впервые познавшая любовь! — подумал Помпей. — Неужели он думает, что, став популяром, я должен работать только на них? И что такое плебс? Средство для достижения власти».
Он отвернулся от Цезаря и протянул Преции фиал.