Говорили, что Витьку Скрипача, известного всему Уралу карманника, прапорщица заживо сожгла в топке центральной котельной за то, что он отказал ей в ласке. А подругу Порика, кавказского вора, приехавшую к мужу на свиданку, выследила на обратном пути и пристрелила. Лева Шайба, отбывавший третий срок за вооруженный грабеж, попал в «шизо» за «отрицаловку». Прапорщица прямо в камере перетянула ему «хозяйство» капроновым шнуром и изнасиловала до смерти.
Никто ничего не выяснял и не доказывал. Пропал «зэка»? Да и хрен с ним! Мало ли их гибнет по лагерям и тюрьмам великой советской Родины!
Крепко пила. Благо, добра этого хватало. По сути трезвой прапорщицу можно было увидеть лишь два раза в год, когда личному составу устраивался строевой смотр и к ним в глубинку приезжало высокое большезвездное начальство из Ташкента. Остальное же время пожирали сивушные будни в царстве клопов и колючей проволоки.
Конечно, Лариска — красавица, можно сказать, а та прапорщица — уродина. Но внутренняя суть одинакова. В глазах Лариски отчетливо читались жестокость и презрение ко всему окружающему. И прапорщица тоже частенько о тела избитых зэков ноги вытирала…
— И что теперь делать? — прервал мои горестные воспоминания Вадик.
— Снять штаны и бегать, — ответил я. — А если серьезно, то сиди здесь и никуда не высовывайся. Нет тебя ни для кого. А я постараюсь слух пустить, что тебя сегодня замочили.
— Ну ни черта себе! — возмутился Вадик.
— Иначе подохнешь от пули Конопли, — нарисовал я ему перспективу.
Был уже поздний вечер. За день мы все здорово передергались, и мне лично хотелось спать. Сашкина мать постелила мне и ей (Сашке) в отдельной комнате. Вадика уложили в кухне на раскладушке. Не очень удобно. Потерпит.
Вырубился я мгновенно, не обращая никакого внимания на приставания своей пылкой возлюбленной. И снилась мне ночью всякая чушь.
— Ма-а-а-ма-а! — кричу я и просыпаюсь в объятиях любимой Сашки.
— Женька! Что с тобой?! — встревоженно спрашивает она и целует меня в лоб, как ребенка. — Ты весь мокрый. И так кричал во сне!
— Кошмар приснился, — объясняю, вытирая потный лоб.
Может, ну ее на фиг, такую работу?
Нет, вначале нужно разобраться с Коноплей. А то еще чего доброго он со мной разберется.
От моего крика проснулся даже Вадик — прибежал из кухни, где его оставили с вечера почивать на раскладушке. Часы показывали половину второго ночи. Выспались!
Вадик притащил из кухни сигареты, и мы все втроем закурили прямо в комнате, усевшись на разложенном диване. Не хотелось бродить по скрипучим половицам, лишая сна гостеприимную хозяйку квартиры. Сашкина мать спала в своей комнате, самой дальней от кухни и прихожей. Поэтому, наверное, не услышала моего дикого вопля.