— Что за халупа?
— Деда Матвея фазенда, — ответил мне Лешка. Он уверенно шагнул к избушке. И я последовал за ним. Что там за фазендейер такой — дед Матвей? И на хера он нам вообще сдался? Забот, что ли, мало?
А дед Матвей между тем заслышал шум автомобильного движка и вышел навстречу. Скрипнула покосившаяся дверь, матюгнулось шаткое крылечко, и на пороге возник мужичок с ноготок, обросший густой кудлатой шерстью.
— А-а! Приехал, шланг непутевый! — обратился он к Лешке. — Забыл небось, о чем я просил тебя? — Дед укоризненно покачал головой.
— Да ты чё, в натуре, дедусь, шутишь, когда я чё забывал?! — не то всерьез, не то в шутку обиделся на него Звонарев.
— Ох, етишкин кот! — беззубо улыбнулся дед Матвей. — Какие шутки?..
— Ага! Сказал петух, слезая с утки! — рассмеялся Лешка, возвращаясь к машине и открывая багажник.
А дед тут как тут. Засеменил туда же, мелко и часто переставляя коротенькие ножки. И каждый шажок сопровождая подсоленным словцом:
— Трыть-дыть-кабдыть-етить!
Лешка вытащил из багажника увесистый и объемный тюк — туго свернутые рыболовные сети с пенопластовыми плавниками.
— Держи, Матвеюшка! — опустил на плечо дедку тюк, и того словно подкосило.
— Ох! — Дед шлепнулся на тощее заднее место. — Куды ж ты на меня такую тяжесть! Помру, не дотащу!
Пришлось Звонареву вновь подхватить сети и отнести их ближе к избушке.
— Как же ты рыбачить собрался, коли и поднять снасть не можешь, а?
— Не твоя забота! Управлюсь, когда надо! — беззлобно огрызнулся дед Матвей. — Снасть-то хороша?
— Обижаешь! Чистый капрон. Два «крыла» по пятьдесят метров. Добрые мастера на заказ вязали.
— Ну, тады спасибочки! — вновь продемонстрировал исключительную беззубость дед Матвей. — Твое добро тоже все в порядке.
— В порядке, так давай, — ответил Лешка.
— А чаво давай! Иди да бери!
— Пошли, — повернулся Звонарев ко мне, и мы с ним прошли в избушку.
Все здесь было страшно захламлено, а под самым потолком на толстом капроновом шнуре висели вяленые рыбины разных размеров, источавшие умопомрачительный запах. Дедок, видать, знал в этом деле толк. Жаль, что сейчас мне было не до этого. И Лешке тоже.
Он прошел в дальний угол однокомнатного жилища, где стоял огромный деревянный сундук, обитый медными полосками и закрытый на могучий висячий замок.
— А ну подсоби! — попросил меня Звонарев.
Вместе мы еле-еле сдвинули сундучище в сторону, и Лешка принялся отдирать половые доски. Из щелей врассыпную шарахнулись тараканы и мокрицы. По избе, и без того наполненной затхлостью, поплыл запах сырости и плесени, загнивающих водорослей и рыбьих внутренностей.