— Она мне не нравится, — сказал Ньюмен. — Эта молодая женщина в желтом платье некрасива.
— Ах, какой вы знаток, — проворковала мадемуазель Ноэми.
— Картин? О нет. Я разбираюсь в них очень плохо.
— А в хорошеньких женщинах?
— И о них я вряд ли знаю больше.
— А что вы тут скажете? — спросила копиистка, показывая на превосходный портрет итальянки. — Я ее уменьшу для вас.
— Уменьшите? А почему бы не сделать такого же размера, как оригинал?
Мадемуазель Ноэми бросила взгляд на блистательный венецианский шедевр и слегка качнула головой.
— Мне не нравится эта женщина. У нее глупый вид.
— А мне нравится, — возразил Ньюмен. — Решительно, я хочу иметь этот портрет. И в натуральную величину. Пусть она будет точно такая глупая, как здесь.
Мадемуазель Ноэми снова задержала на нем свой взгляд и насмешливо улыбнулась.
— Вот уж изобразить ее глупость мне труда не составит, — проговорила она.
— Что вы хотите сказать? — удивился Ньюмен.
Она снова слегка пожала плечами.
— Значит, вы действительно хотите этот портрет — золотые волосы, пурпурный атлас, жемчужное ожерелье и роскошные руки?
— Да, все как там.
— Может быть, вам все-таки подойдет что-нибудь другое?
— И другое тоже, но эту непременно.
Мадемуазель Ноэми вдруг повернулась, прошла в другой конец зала и постояла там, рассеянно глядя по сторонам. Затем вернулась к Ньюмену.
— До чего же, наверно, приятно иметь возможность заказывать картины чуть ли не дюжинами: венецианские шедевры, портреты в натуральную величину. Да вы распоряжаетесь en prince.[46] И собираетесь так же путешествовать по всей Европе?
— Да, собираюсь, — сказал Ньюмен.
— Заказывая, покупая, соря деньгами?
— Конечно, уж сколько-то денег я потрачу.
— Счастливчик — они у вас есть! И вы совершенно свободны?
— Что значит «свободен»? Что вы имеете в виду?
— Никаких забот — ни семьи, ни жены, ни fiancée.[47]
— Да, можно сказать, я свободен.
— Счастливчик! — задумчиво повторила мадемуазель Ноэми.
— Je le veux bien![48] — сказал Ньюмен, выказывая, что знает французский лучше, чем признавался.
— И долго вы пробудете в Париже? — продолжала допытываться мадемуазель Ноэми.
— Еще несколько дней.
— Почему так мало?
— Здесь становится жарко, мне нужно в Швейцарию.
— В Швейцарию? Прекрасная страна! Я бы пожертвовала своим новым зонтиком, только бы посмотреть ее. Озера, горы, романтические долины, снежные вершины. Да, поздравляю вас. А мне предстоит просидеть здесь все жаркое лето, корпя над вашими картинами.
— А вы не торопитесь, — сказал Ньюмен. — Пишите себе понемножку.
Они пошли дальше, посмотрели еще дюжину картин. Ньюмен показывал те, что ему нравятся, а мадемуазель Ноэми, как правило, критиковала его выбор и предлагала что-нибудь другое. Потом внезапно отклонилась от темы и перевела разговор на то, что ее интересовало.