— В экипаже! — вскричал месье Ниош, придя в полное смятение, и вид у него сделался такой, будто на его глазах среди ночи взошло солнце.
— Вы отец этой молодой леди? — спросил Ньюмен.
— Я так ее понял, что вы говорите по-английски.
— По-английски? Да, — сказал старик, медленно потирая руки. — Я доставлю вам картину в экипаже.
— Ну скажи ему что-нибудь! — воскликнула дочь по-французски. — Поблагодари, но не слишком.
— Поблагодарю, дочка, поблагодарю, — отозвался озадаченный месье Ниош. — А запросила ты не слишком?
— Две тысячи, — ответила мадемуазель Ноэми.
— Две тысячи! — вскричал старик, шаря по карманам в поисках табакерки.
Он осмотрел Ньюмена с ног до головы, перевел глаза на дочь, потом на картину.
— Смотри не испорти ее! — воскликнул он почти в священном ужасе.
— На сегодня хватит, недурно потрудилась, — объявила мадемуазель Ноэми. — Неси осторожно, — и она принялась собирать кисти.
— Как мне благодарить вас, — произнес месье Ниош. — Боюсь, моих познаний в английском для этого не хватит.
— Хотел бы я так же хорошо говорить по-французски, — добродушно заметил Ньюмен. — У вас дочь — умница.
— Ах, сэр, — сказал месье Ниош, глядя на Ньюмена сквозь очки слезящимися глазами и кивая с видом глубокой печали. — А какое она получила образование! Très supérieure![15] Мы не жалели денег, ее учили рисовать пастелью — десять франков за урок, писать маслом — двенадцать франков за урок. В ту пору я денег не считал. Она artiste,[16] правда?
— Должен ли я понять так, что у вас были финансовые затруднения? — спросил Ньюмен.
— Затруднения? Ах, сэр, несчастья, и ужасные!
— Не повезло в делах?
— Очень не повезло, сэр.
— Ну, не падайте духом! Вы снова встанете на ноги, — весело сказал Ньюмен.
Старик склонил голову набок и посмотрел на американского джентльмена с такой болью, словно его шутливый тон был неуместен.
— Что он говорит? — спросила мадемуазель Ноэми.
Месье Ниош взял щепотку табака.
— Говорит, что я верну свое состояние.
— Да уж, разве что он поможет. А еще что?
— Что ты умница.
— Вполне возможно. Ведь ты и сам так считаешь?
— Считаю ли, дочь моя? При таких-то доказательствах! — и старик снова повернулся и с почтительным удивлением посмотрел на откровенную мазню, стоявшую на мольберте.
— Тогда спроси его, не хочет ли он поучиться французскому.
— Поучиться французскому?
— Ну да, не хочет ли брать уроки.
— Уроки? У тебя?
— У тебя.
— У меня, дитя мое? Как же я могу давать уроки?
— Pas de raisons![17] Спроси немедленно, — мягко, но властно приказала мадемуазель Ноэми.
Месье Ниош ошеломленно молчал, но под взглядом дочери собрался с духом и, постаравшись любезно улыбнуться, выполнил приказ.