И мамы тоже не было рядом. После двойного потрясения, вызванного гибелью Стюарта и закрытием курорта на карантин после того, как Джордж заболел полиомиелитом, с ней что-то произошло. Она изменилась настолько, что Джейн едва узнавала в ней свою прежнюю маму.
Раньше, когда она мыла посуду, она всегда что-то весело напевала, поглядывая в окно на просторную зеленую лужайку и на дорогу, ведущую к дому.
Сразу после того, как по этой дороге приехала блестящая официальная машина и привезла извещение о гибели Стюарта, мама резко изменилась. Она по-прежнему смотрела в окно, но уже не пела. Порой она подолгу стояла у раковины и все мыла и мыла один и тот же стакан или тарелку, пока Джейн или папа не отводили ее прилечь на диван или посидеть на крыльце в качелях.
Все говорили, что мама просто стала грустной и молчаливой, но время шло, а ей становилось все хуже. Однажды ночью Джейн проснулась от какого-то ритмичного шелеста. Она сбежала вниз и увидела, что мама, повязав голову платком, старательно подметает крыльцо.
Девочка испугалась странного поведения матери.
— Мама, — тихо сказала она. — Сейчас ночь.
— Да-да, — сказала мама, не поднимая на Джейн взгляда. Она вообще после гибели Стюарта избегала на нее смотреть.
— Мама, иди в дом.
Мама подняла голову, и Джейн почувствовала, что она смотрит будто сквозь нее.
Потом она вдруг ойкнула, и ее у ног появилась лужица.
— Мама! Господи, мама! Ты описалась! — в ужасе воскликнула Джейн.
Через несколько дней папа усадил девочку перед собой и сказал ей, что у мамы расстройство нервной системы и что ей придется на время поехать в заведение, которое называется санаторием. Там есть врачи и медсестры, они о ней позаботятся и вылечат. Мама провела там несколько месяцев, и постепенно ей действительно стало лучше. Джейн с папой по воскресеньям ездили в Покипси и навещали ее в больнице. Она не пела и не играла на пианино, как прежде, но уже поддерживала разговор, самостоятельно умывалась и причесывалась.
Несколько раз она пыталась вернуться в Авалон, но здесь ей сразу делалось хуже. И наконец, было решено, что она переедет жить к сестре в Нью-Хейвен.
Джейн изо всех сил старалась помогать отцу и не показывать, как тоскует по маме и Стюарту, но иногда не могла с собою справиться. И тогда, чтобы папа не видел ее слез, она садилась в каноэ и отправлялась в какие-нибудь уединенные уголки вдоль заросших камышом берегов озера.
Несмотря на проблемы с матерью, Джейн нетерпеливо ожидала прихода лета и порой даже забывала про маму, в чем виновато призналась отцу. Он обнял ее и сказал: