— Великолепное зрелище, а? — Капитан широким жестом обвел горизонт. — Я чувствую себя конкистадором на заре великих завоеваний!
— Что ж, в широком смысле слова мы повторяем их путь, — откликнулся Озорник. — Из Старого Света в Новый. Вы знаете, как они называли те края? Земля Чудовищ. Полагаю, бедняги были шокированы, впервые узрев всех этих допотопных монстров. Вам уже доводилось с ними встречаться?
— Ха! А откуда, вы думаете, у меня вот это?! — Стерлинг потряс в воздухе протезом. — Когда я только начинал свое дело, налаживал связи с табачными плантациями, мне доводилось порой неделями пропадать в этих чертовых джунглях. Я оставил в зубах одной мерзкой твари полдюжины фунтов собственного мяса, сэр! К счастью, теперь мы вооружены и экипированы куда лучше, чем в те времена; вдобавок, мои «стим бойз» — великолепные бойцы.
— Выходит, я зря беспокоюсь?
— Ну, я бы так не сказал… Новый Свет по-прежнему остается дьявольски опасным местом; просто у нас теперь куда больше шансов остаться в живых.
Корабль жил размеренной жизнью. Ласка потихоньку привыкла к постоянной качке и плеску волн; запах мокрого железа, доводивший ее до тошноты в первые сутки пути, постепенно сделался незаметным. Дел для нее почти не находилось: все механизмы работали как часы, а мелкие регулировки Лидделл предпочитал делать сам. По малейшим изменениям в вибрации двигателя девушка научилась угадывать происходящее в чреве судна: запуск и отключение динамо-машины, насыщающей призраков энергией, работу вентилирующих устройств, подъем и спуск парусов. Озорник, казалось, просто выпал из реальности. С раннего утра и до позднего вечера он просиживал в их крохотной каюте, погруженный в вычисления. Географические карты, толстые, академического вида тома, тетради с уравнениями загромождали маленький стол. Девушка одновременно и досадовала на своего напарника — и проникалась к нему уважением: такой сосредоточенности ей еще не доводилось встречать. Оказывается, до сих пор она была знакома только с двумя ликами этого человека; но вот путешественник и авантюрист отошли на задний план, уступив место ученому, одержимому поставленной задачей. Ласка засыпала при свете масляной лампы, под шорох царапающего бумагу пера — и просыпалась от запаха кофе: Лев, прихлебывая из кружки, бегал взглядом по строчкам, время от времени делая пометки. В конце концов девушка стала ухаживать за ним, как за больным: приносила еду, заставляла совершать ежедневный моцион по скользкой от брызг палубе — но даже там, лицом к лицу с безбрежным океаном, Озорник витал мыслями где-то очень далеко…