— Николай, письмо Бачельникова я возьму себе, — заявил Тихон Меркурьевич. — Оно тебе ни к чему. Я сам завтра же схожу на Кикиморку. Просьба бывшего сослуживца и ратника лично для меня — священная обязанность. А тебе туда таскаться нечего. Восьмой класс — не шутка. Пора об учебниках подумать.
Колька не возражал.
Письмо Тихон Меркурьевич положил в свой ящик. На другой день непредвиденные дела помешали выполнить Санькино поручение, на следующий — задержался на работе, устал, а на третий день — поленился, решил, что успеется — никуда его вещи не денутся, Минеевна — старуха надежная.
Прошло почти полгода.
Однажды воскресным утром, роясь в ящике, Тихон Меркурьевич среди бумаг обнаружил злосчастное письмо.
— Батюшки! — схватился он за больную с перепоя голову. — Что я наделал! Даже не ответил человеку. Его, голубчика, поди и в живых нет.
Тихон Меркурьевич засунул конверт в карман пиджака и — к вешалке.
За окнами вьюжило. На кухне вздрагивала заслонка. Но погода не пугала всполошившегося Тихона Меркурьевича. Он натянул ушанку на лоб, влез в тулуп, запахнулся.
— Что случилось? Ты куда? — встала на пороге Марина Сергеевна.
— Ай, не спрашивай! Наказал меня бог — окончательно прохудилась память. Помнишь, Бачельников просил в письме сходить на его квартиру — узнать о вещах — целы ли? Так вот я… Одним словом, пойду узнаю.
— Господи, какой ты! Через полгода вспомнил. Доверься такому, — укорила мужа Марина Сергеевна.
— Однако же ты доверилась. Замуж-то не за другого, а за папашу вышла, — заметила Катя.
— Так он молодой лучше был…
А на улице куролесила вьюга, сыпала снежной пылью с крыш, переметала дорогу, связывала ноги.
К двери Минеевны намело по колено снега. Тихон Меркурьевич постучался. Не вдруг отозвался женский голос.
— Откройте-ка. Ганцырев это. Мне бы Минеевну. По делу.
После некоторого молчания заскрежетал и звякнул крюк. В дверной щели показалась незнакомая личность, закутанная в серую вязаную шаль.
— Проходите, пожалуйста. Дверь я запру. Сейчас такое время, нельзя без опаски, — пожаловалась новая жиличка.
В темном коридорчике пахло жареным луком. Не сразу разглядели глаза, куда идти.
— Минеевна, к вам по делу! — крикнула квартирантка и растаяла в темноте.
Тотчас же сбоку скрипнула дверца. В коридоре посветлело.
— Царица небесная, кто пожаловал?! — воскликнула Минеевна. — Это каким же духом принесло тебя, батюшка, в такую непогодь?
— На ковре-самолете прилетел, — ответил шуткой Тихон Меркурьевич.
— Снимай шкуру-то да проходи в горницу. Ишь напустил холоду.
Тихон Меркурьевич вылез из тулупа, сел к столу, положил на скатерку Санькино письмо.