— Хорошо. Приказываю — уничтожить всех, кто в зиндане. Бросьте туда несколько гранат и залейте напалмом. В целях гигиены, — он не сумел сдержать презрительной усмешки.
Халим и Далида тоже вышли и отправились исполнять приказание вождя. Равиль задержался.
— Что у тебя? — недовольно спросил бен Масих.
— Я только хотел уточнить, о Великий Пир. Тех заложников, которых мы привезли с Тузлы, тоже уничтожить?
— А чем они лучше других?
— Простите, Великий Пир, но они знают этого Поручика. Раз он не одиночка и не бандит, может быть, стоит…
Бен Масих умел быстро соображать. Благодаря этой особенности не в последнюю очередь он и достиг того, что имел. Если они знают этого демона смерти, их можно использовать и как информаторов, и как наживку. Наконец как предметы торга. Кто знает, удастся ли самому Великому Пиру благополучно выбраться из этой мясорубки?
— Хорошо, заберем их с собой, — приказал он.
Равиль бегом бросился исполнять волю повелителя. В комнате, кроме него, остался только комендант.
— А как же наши люди? — мрачно спросил он.
Бен Масих гордо выпрямился.
— Им суждено погибнуть. Это благородная жертва. Кровь мучеников искупает все грехи человечества. Их имена не забудут. Идем, Исмаил, катер ждет.
Но комендант не двинулся с места.
— Я остаюсь со своими воинами, Великий Пир. Мы будем драться.
— За что? — не понял бен Масих.
— За независимость моей родной земли. За то, чтобы сбросить ненавистное русское иго…
— Тогда уж украинское, — поправил Великий Пир.
Но комендант продолжал свою пламенную речь:
— Мы уничтожим вторгнувшуюся к нам группу диверсантов, кем бы они ни были — людьми или демонами. А потом запремся на нижнем уровне и продержимся месяц, год… столько, сколько понадобится. Я отдал нашим людям приказ отступить на третью линию обороны. Мой отец защищал Брестскую крепость. Он не сдался, а ушел в подвалы и сражался целый месяц, пока не погиб в конце июля. Пил гнилую воду из луж, а питался трупами немцев. Русский писатель Смирнов нашел в немецком архиве его письмо брату, которое он так и не отправил. Я запомнил его наизусть. Слушай.
И он продекламировал, как читают стихи:
«Ассалам алейкум, брат! Аллах велик! Жрать нечего, уже голодаем неделю. Вчера вечером поел сердце немецкого солдата. Оно воняло! Есть хочется. С другом Асланом отрезали языки у трупов, поджаривали на огне. Хорошо получается. Был бы спирт, вообще отлично. Надоело есть глаза трупов, они противно хрустят во рту. Но зато не пахнут. Это лучше, но хочу баранину. Чувствую, скоро смерть. Хорошо. Шашлык будем есть в раю. Пиши мне брат, торопись, нет надежды. Мурад».