— У вас есть Лаура, — сказала я.
Он ответил не сразу:
— Лаура замужем.
— Но, кажется, она вас любит?
Он отнял руку и сделал безнадежный жест. Я полагаю, что он подумал о тех коротких часах, когда они были вместе. И все же это лучше, чем ничего.
— Почему она не может развестись с мужем?
— Он никогда не даст ей развода. Никогда не отпустит ее.
— А как он сможет удержать ее, если она захочет покинуть его? Я уверена, что она ничего не потребует.
— Почему мы должны говорить о Лауре? — спросил он, повернувшись ко мне.
— Извините, я не имела в виду…
Он крепко сжал губы.
— Вы же ничего не знаете о ней… о нас.
— И это меня не касается. Я понимаю.
— Нет, не понимаете, ничего не понимаете! — воскликнул он, неожиданно рассердившись. — Я не знаю, почему мы должны говорить о ней. Я только хочу поблагодарить вас еще раз.
— За указатель? Не надо меня благодарить. Я сделала это с любовью.
Желая обойтись общими словами, я вместо этого произнесла самое точное слово. Я поспешила пожелать Конору спокойной ночи, чтобы не пуститься в непозволительную откровенность, и поднялась наверх.
Дверь Марии была открыта. Я заглянула туда. Я не видела, чтобы они с Эганом возвращались, и хотела пожелать ей спокойной ночи. Но она была не одна. Она и Эган стояли лицом к лицу. Я почувствовала напряжение. Они поссорились? Я отступила:
— Я только хотела…
Я замолчала. В полутьме я не разглядела раньше их лиц. На лице Эгана словно застыла маска, Мария была бела как мел.
— В чем дело? — резко спросила я.
Они смотрели друг на друга, как бы раздумывая, сказать мне или нет. Мария первая решилась и выпалила:
— Смотрите.
Она подошла к гардеробу и отворила дверцу. Я заколебалась, сразу испугавшись. Мои мысли крутились вокруг всяких ужасных вещей, которые я могла бы увидеть. Но я все же шагнула вперед и заглянула в гардероб. Сперва я увидела только кучу тряпок. И только мгновение спустя поняла, что эти тряпки — платья Марии. Кто-то порезал их бритвой.
Я лишилась дара речи. Обняла Марию, пытаясь утешить.
Взглянув поверх ее головы, я встретилась глазами с Эганом. Он сказал напряженным голосом:
— Это, скорее всего, Софи. Я поговорю с ней.
Он сделал движение, чтобы уйти, но Мария освободилась от моих объятий и кинулась к нему.
— Эган, пожалуйста! Ты ничего не добьешься. Она же сумасшедшая. Но я совсем не боюсь ее. Не раздражай ее.
Мы с Эганом снова переглянулись.
— Может быть, Мария права, — сказала я. — Софи еще больше разъярится, если вы вмешаетесь. Платья — это не так уж страшно. Мария — вот что важно.
Я оставила их. Впервые я испугалась за Марию: Но на следующий день появился повод для еще большего беспокойства. Скажу без преувеличения: мне стало по-настоящему страшно за нее.