Я оставалась с Марией большую часть дня и была благодарна ей за то, что она отвлекала меня разговорами. У нее было хорошее настроение. Эта круглая коробка шоколада была для нее как талисман; когда она открывала ее и предлагала мне конфеты, это выглядело так, будто она хотела поделиться со мной чем-то редким и ценным.
Я заканчивала рисунок на стене, и это делало мою рассеянность понятной для нее. Но рассеянность — пожалуй, слишком мягкое слово. Прозрачные мешочки в выдвижном ящике моего бюро казались мне такими же взрывоопасными, как нитроглицерин.
Кому я могла сказать об этом? Только не Марии. Она рассердится на меня за то, что я подозреваю Эгана, как, впрочем, и других. И я знала, что не смогу поговорить с Эганом. Тогда Конор?
Если Конор замешан в этом, то я не думаю, что он станет отпираться. Он может попросить меня не выдавать его, я хорошо представляла себе, как он это сделает. И я буду разрываться между любовью и совестью.
Я пообедала с Марией в ее комнате. А в столовой со всем вполне управлялась Камилла, она оказалась маленьким тираном и умела заставлять Жанну трудиться с максимальной эффективностью, используя свое новое положение. Эган освободился рано и поднялся наверх, чтобы побыть с Марией. А я спустилась на террасу, чтобы выпить бренди. Я чувствовала, что это мне сейчас необходимо. А прозрачные мешочки в моем ящике… Должна ли я уничтожить их, не сказав никому, и надеяться, что никто не узнает о тайниках в раме? Оказавшись снова в Нью-Йорке, мы будем вне опасности. Когда потеря будет раскрыта, никому не придет в голову, что я имею к этому отношение. Какой-нибудь въедливый инспектор мог сам отыскать этот героин.
Конор пересекал двор, идя к навесу с ящиком в руках. Я наблюдала за ним. Нет, лучше ничего не говорить, сказала я себе. Уничтожить героин и ничего никому не говорить. И я так и не поняла, что заставило меня подняться и последовать за ним.
Когда я вошла под навес, он уже отделил от ящика сломанные планки.
— Перевозочная компания уже поработала тут, — сказал он мне. — Гвозди практически можно вынуть просто руками.
Мне надо было бы признаться в том, что я имею к этому отношение. И мне надо было бы понять, что мне будет трудно говорить ему неправду. А вместо этого я стала выдумывать цель своего прихода в мастерскую.
— Я пришла… поговорить с вами. Вы попросили нас уехать. Я думаю, вы должны знать… Мария и слышать не хочет об этом. Я не могу оставить ее здесь и уехать домой одна.