— А я не могу силой заставить вас сесть на самолет!
— Значит ли это, что мы… перешли вам дорогу? Из-за этого вы хотите, чтобы мы уехали?
Он снова бросил на меня изучающий взгляд. Он явно почувствовал странность моего поведения.
— Я знаю что-то очень важное, — заявила я.
Он покраснел, как всегда, когда волновался.
— Если бы… обстоятельства были другими, я ничего не желал бы так сильно, чтобы вы остались. Вы должны знать: вы — это единственная радость, что случилась со мной в жизни.
— Я уже вынимала эти картины, — решилась признаться я.
— А почему вы не сказали сразу? — спросил он.
— Я не знала, говорить вам или нет, потому что нашла кое-что.
Он так крепко сжимал рукоятку молотка, что костяшки пальцев побелели.
— Выпал кусочек планки рамы, — сказала я. — Я хотела приклеить его, но увидела, что он был уже когда-то приклеен.
И я с отчаянием увидела, как отвердели черты его лица.
— Там был героин, — продолжала я. — Четыре прозрачных длинных мешочка, которые были вставлены в отверстия.
Молчание затянулось.
— Вы положили их обратно?
— Нет. Они в моей комнате.
Его лицо покрылось такими жесткими складками, каких я до сих пор не видела. Он, сжимая в руках молоток, смотрел на ящик.
— Ну, ладно. Сначала я забью этот ящик.
Двигаясь автоматически, с опущенной головой, он отобрал подходящие планки из кучки запасного материала. Я думаю, что он вырезал их еще тогда, когда делал этот ящик. Несколькими точными ударами он прибил их на место.
— Вот и все, — сказал он почти без всякого выражения, прислонив ящик к стене. — Утром Эган отвезет его в почтовое отделение.
Его глаза смотрели печально. Он спросил меня:
— Вы говорили кому-нибудь об этом?
— Никому.
— Я хотел бы взглянуть на эти мешочки.
— Я схожу и принесу их.
— Будет лучше, если я поднимусь в вашу комнату с вами.
Длинные мешочки с героином были все еще в выдвижном ящике моего бюро, там, где я их оставила. Я была в таком смятении, что даже не припрятала их получше.
Я передала ему мешочки:
— Мне кажется, что это героин.
Он коротко кивнул, но ответил не сразу.
— А вы думали, что будете с ними делать?
— Первая моя мысль была уничтожить их.
— Позвольте мне взять это. Я сожгу их в печи.
Я вспомнила, как хотела получить от него это обещание в обмен на молчание, и еще раз убедилась, какая я наивная и непрактичная. Теперь я в его руках, так же как и он в моих.
Я не знаю, насколько точно мои мысли отражаются на лице, но, наверное, что-то можно было заметить. И он сухо спросил:
— Так вы доверяете мне уничтожить это? Если хотите, можете присутствовать.
— Нет, не хочу, но вы скажете мне, кто стоит за всем этим?