В результате допроса, удалось выяснить, что пленный является майором и занимался до недавнего времени вопросами снабжения во Львове. Чем конкретно он занимался и какой частью командовал, Ганс так и не понял, не смотря на пару дополнительных затрещин от Клинсманна, пузанчик продолжал блеять что-то бессвязное. Мотивы поездки в Дубно также выяснить не удалось. По всему выходило, что данный майор отправился туда самовольно, без предписания начальства. Зато удалось узнать, что во Львове идут самые настоящие уличные бои. По всему городу вспыхивают перестрелки. Пленный приписывал это местным повстанцам и германской агентуре. Видимо именно беспорядки в городе и подтолкнули его к мысли покинуть Львов. Про захват немцами Дубно, в неофициальной столице Галиции ничего не было известно, что и предопределило крайне неудачный для майора выбор маршрута.
Перечитав, написанный Феликсом, импровизированный протокол допроса, Ганс приободрился — сведения были вполне обнадеживающими. Судя по всему, со связью у русских совсем плохо, как, впрочем, и с тактической разведкой, а это значит, что фланговый удар их корпуса имел неплохие шансы стать неприятной неожиданностью для противника. Придя к таким выводам, он отправил пленного вместе с его машиной и шофером под конвоем Подольски, которому был вручен вырванный из блокнота листок с результатами допроса, и двух солдат к командиру батальона. А сам вместе со своей сводной разведгруппой продолжил движение на юго-восток, стремясь как можно быстрее выйти на шоссе Львов-Дубно.
* * *
Первый настоящий бой новой войны ожидал их уже на следующий день. На этот раз ему предстояло действовать самостоятельно — основные силы батальона двигались по параллельному маршруту. Сводный отряд Нойнера выступил еще до рассвета, стремясь воспользоваться утренней прохладой. Продвижение и впрямь протекало вполне успешно. За предыдущий вечер и утро патрули Ганса выловили еще несколько солдат и сержантов Красной Армии, в одиночку или небольшими группами пробиравшихся по лесам в южном и восточном направлении. Их допрос не дал ничего нового — все они принадлежали к стрелковым частям РККА, попавших в первые дни войны под гусеницы XLVII корпуса и рассеявшихся по окрестным лесам.
Первое серьезное препятствие поджидало их ближе к полудню. Прибывший из передового дозора, связной доложил, что в ближайшем селе замечены части противника. Отдав приказ отряду остановиться, занять оборону и замаскироваться, Ганс поспешил к Русту. Командир передового дозора обнаружился в кустах на опушке. Ползком пробравшись к нему через нерасчищенный подлесок, Ганс устроился под тем же кустом и прильнул к окулярам бинокля, рассматривая открывшуюся ему пастораль с небольшим украинским селом в центре и сверяясь со сведениями, которые ему деловито поставлял, лежащий рядом, Дитрих. Десятикратная цейсовская оптика послушно приблизила беленые хаты, крытые соломой, сараи, хлева и навесы для сена. А еще в селе были солдаты в бледно-зеленой форме. Много солдат.