Через минуту переговоров наш офицер всё же успокоил афганца и тот опустил автомат. Напряжённость тут же спала. Они вдвоём ещё продолжали общение, а я на всякий случай незаметно снял с предохранителя автомат и медленно-медленно загнал патрон в патронник.
Потом они подошли к нам и офицер объяснил, что это сторож зоопарка. Наш офицер болтал без умолку, отпускал шутки и посмеивался. Я же после пережитого шока не мог даже улыбнуться, как, впрочем, и Корчмин. Мы некоторое время походили по территории зоопарка вчетвером. Неугомонный офицер даже стал упрашивать охранника открыть и показать русским друзьям террарий, но мы посчитали, что и без того приключений вполне достаточно:
— Пошли обратно! Как бы ещё чего не случилось! — сказал мне Корчмин.
— Time is all! We need go back, — перевёл я. Мы повернули и не спеша пошли обратно. Сторож проводил нас до того места, откуда мы вошли, и, попрощавшись с ним, мы перелезли по лестнице через стену.
Оказавшись на посту, я наконец-то почувствовал себя в полной безопасности. Я сразу повеселел, вскарабкался на броню родной БМДшки и стал перебирать в памяти детали этого курьёзного случая.
Однако неугомонному афганскому офицеру одного похождения казалось явно недостаточно. Он продолжал крутиться возле нас, не умолкая ни на минуту. Выслушав его тарабарщину, я перевёл Корчмину суть его нового предложения:
— У него тут совсем рядом дядя живёт. Очень хороший человек. Приглашает нас вместе к нему сходить, поесть плов, попить чай. А ещё у него кишмышовка[9] есть.
— Как бы нас там не замочили, к е. еней фене. Здесь всё же спокойней, — закочевряжился Корчмин. Я же после "второго рождения" находился в приподнятом настроении. Заметив по интонации Корчмина некоторую неуверенность и потаённое желание, я тихой сапой начал склонять его к принятию правильного решения:
— Чего тут на одном месте торчать всю ночь? Кругом всё спокойно. Скукатища! А сходим — какое ни есть — разнообразие.
Через десять минут уговоров, Корчмин сдался:
— Чёрт с ней! Пошли!
В том же составе мы отправились во второй поход. Пока шли по широкой и освещённой улице, всё было отлично. Но вот пришлось свернуть и направиться вглубь жилого квартала. Стоило нам туда зайти, как настроение резко упало. Первоначальная весёлость и оптимизм стали убывать с каждым пройденным шагом. Нас обступали настоящие трущобы. Кругом темень — хоть глаз коли — и ни звука. Редкие лампочки освещали совсем узкие улочки между лачугами. Чувство опасности вновь проснулось и заговорило в полный голос:
— Перестреляют нас тут в упор или просто ножами перережут — потом никто и не сыщет! А если попадём в плен — будут издеваться, с живого кожу снимут! Сколько таких случаев нам доводили!