Обойдя торговый ряд и кое-что подкупив, мы уехали на патрулирование. Вернулись за Дьячуком в указанный час, уже глубокой ночью. Городок тихо спал, только в редких окнах горел свет. Немного подождав, стали ему бибикать — весь городок будить. Поджарая фигура Дьячука показалась на балконе пятого этажа:
— Эй! Езжайте пока! Я ещё тут часа два побуду!
Мы уехали и, покуролесив по городу пару часов, вернулись и начали гудеть.
— Эй! Хватит шуметь! Иду! — донеслось из темноты пятого этажа. И вскоре он подошёл к нам вместе со своей худенькой подружкой. Видимо, чтоб поразвлечь даму, он решил покатать её на БМД — показать, что такое ночной патруль, а может она сама напросилась. Ей выдали бушлат и она, надев его, уселась на моё место на башне и спустила ноги в люк так, что мне, сидящему внизу, пришлось немного отклониться в сторону. Началось катание. Дьячук, пристроившись на броне рядом с подружкой, постоянно к ней жался и показывал красоты ночного Кабула. Но мне это катание понравилось, пожалуй, больше других. Сверху ко мне лился чарующий запах духов от чего у меня вскружилась голова, и сильней забилось сердце. Она, словно догадываясь о моих ощущениях, иной раз специально постукивала меня ножкой, а то и просто ставила её мне прямо на плечо. Покатавшись, Дьячук проводил подружку домой и мы уехали. Я был счастлив. А приятные воспоминания о необычной поездке ещё долго жили во мне.
Не менее памятной оказалась история интимных похождении прапорщика Касьянова.
Как-то в марте я заступил в патруль на первый пост, что возле ЦТА. Старшим нашего поста был прапорщик Касьянов. Как только наступил комендантский час он, дождавшись, когда подъедет БМД подвижного патруля, сел в нее и уехал в медсанбат. Вскоре БМД привезла его обратно. Но Касьянов прибыл не один, а со своей подружкой. Без лишних церемоний он выгнал из БМД весь экипаж на свежий воздух:
Эй! Вылезайте!.. Живей выкатывай! — мы такому повороту хоть были и не рады, но БМД освободили без лишних пререканий. Касьянов любезно помог подружке пролезть в люк десантного отделения, сам сунул туда голову и спросил:
— Как тебе тут, нравится? — она ему что-то коротко мяукнула, на что он понимающе кивнул, — Ага! Сейчас будет!
— Эй! — обратился он к Ефремову. — Давай, снимай бушлат!
— Зачем? Что снимать-то?
— Давай быстрей! Кому говорят! Снимай!
Растерявшись и смутно догадываясь о цели такой команды, Ефремов неуверенно стал расстёгивать пуговицы. Касьянов, не давая ему опомниться и не теряя времени, выхватил бушлат из рук и мгновенно скрылся в БМД. Люк за ним захлопнулся и мы, немного ошарашенные, давай хохотать. Только одному Ефремову было не до веселья: температура была лишь немного выше нуля, а мерзкий, влажный ветерок усугублял его положение. Мы-то замерзали, а Ефрем и вовсе посинел и трясся от холода. Глядя на него, шутки рождались одна за другой: