Однажды во время ночного патрулирования у нашей БМД сломался один фрикцион. Хоть машина с такой поломкой и ехала, но в одну сторону поворачивать нормально не могла — надо было остановиться и поворачиваться, давая задний ход. Так, на сломанной БМД, мы дотянули до комендатуры, которая находилась в центральной части города возле стадиона. Мы вылезли из машины и закурили. Рядом стояла вторая БМД, с которой мы вели патрулирование. Вскоре к комендатуре подъехал ещё и БТР.
Неожиданно невдалеке от нас, на расстоянии где-то километра, началась автоматная трескотня. Трассера в том месте густо летели в разные стороны. Мы — солдаты из обоих БМД и БТРа — стоим, курим и следим за ночным боем. А стрельба всё разгорается. Так мы наблюдали минут десять, удивляясь, — А чего это нас не посылают туда?
Вдруг из дверей комендатуры выбегают офицеры и на ходу кричат:
— Все по машинам! По рации передали — нападение на афганский пост! Поехали! — все разбежались по машинам, на броню заскочили дополнительно солдаты и аскары.
— Давай! Жми! — кричу механику, — Газу!
— Ты что? Куда спешить? Тебе до дембеля две недели! — не понимая мой порыв, пробухтел он и, не обращая внимания на мои поторапливания, ехал как только можно медленнее. Вместе с нами тащились и другие две машины. Пока мы доплелись до поста, бой уже стих. Только аскары в потрёпанных формах возбуждённо жестикулировали и громко объясняли нам, что с ними произошло. Как мы их поняли, пост обстреляла какая-то группа, ехавшая на машине. Но, поскольку пост находился в тёмном месте, то со страху палили много, даже точно не видя куда. Никого в этой перепалке не убило и не ранило. Немного постояв, мы вернулись обратно, а наша БМД поехала на ремонт менять фрикцион.
Всё ближе и ближе подходил долгожданный день демобилизации. И так же, день ото дня, всё сильнее и сильнее нарастало состояние безотчётной эйфории, от которой угасал аппетит и завладевала апатия ко всему происходящему. Все мысли и разговоры неуклонно вертелись об одном и том же — скоро, уже совсем скоро домой! Даже сны и те были только об этом: как я приехал, как меня встречают. Иной раз проснёшься и долго не можешь понять, отчего настроение такое подавленное? Потом только вспоминаешь — оказывается, во сне меня встретили плохо, без радости. А другой раз — наоборот, настроение приподнятое — значит встречали хорошо.
Изнурительная хандра от тягостного ожидания давила и выматывала. Ничего не хотелось делать. Ни разговоры, ни отдых не приносили облегчения. Последние дни я уже почти перестал есть: поковыряюсь немного в тарелке с кашей, да только чай и выпью.