– Погрознее написать? – поднял голову Вольский.
– Что вы имеете в виду?
– Письмо грозное должно быть?
– Нет. Очень конкретное, деловое и спокойное. Они должны понять, что письмо писали солидные люди, от которых не отмахнешься.
– Да, – согласился Вольский. – Именно так.
Солидные и деловые люди – это ему очень понравилось.
Двое мужчин по-прежнему смотрели на Хургина. Они были похожи, как близнецы. И даже одеты одинаково.
– Близнецы? – спросил Хургин.
– А? – поднял голову Вольский. Увидел снимок. – Да.
Развернул журнал обложкой вверх. «Наука и жизнь».
– Люблю читать старые журналы.
– Воспоминания молодости?
– Кто знает? Возможно.
Тот снимок не давал покоя Хургину. Он шарил рукой по столу, как слепой, и не сводил с журнала глаз.
– Вы что-то ищете? – осведомился Вольский.
– Телефон.
– Он стоит правее.
Хургин сорвал трубку аппарата и, пока набирал дрожащей рукой номер, качал головой, будто и сам не верил собственной догадке.
– Алло? – раздался голос в трубке. – Большаков.
– Это братья! – крикнул Хургин так громко, что сидящий рядом Вольский вздрогнул. – Братья! Их двое! Они очень похожи друг на друга! Надо искать его брата!
– Кто это? – спросил Большаков.
– Это Хургин! Игорь Андреевич, у Козлова есть брат! Брат! Вы понимаете теперь, в чем дело?
– У него нет брата, – сказал Вольский.
– Есть! – выдохнул Хургин и вдруг засмеялся. – Есть! Есть! В том-то все и дело! И я даже знаю, как его зовут!
– Как? – спросил Большаков.
– Алексей! Алеша! Вот оно то, чего я не понял сначала! Ведь мне даже имя назвали, а я не обратил внимания!
– Позвольте, я буду с ним разговаривать! – предложил Хургин.
Они с Большаковым шли длинным больничным коридором, и Хургин временами едва не срывался на бег, так ему хотелось побыстрее увидеть Козлова.
– Как все просто оказалось! И в то же время так сложно и запутанно!
– Еще может оказаться, что вы ошибаетесь, – сказал Большаков.
– Нет! – ответил Хургин и нервно засмеялся. – Я чувствую! Я сейчас это чувствую! Помните, я вам рассказывал, что при общении с больным шизофренией врач должен во многом полагаться на свою интуицию? Чувство сопереживания, какой-то отклик в душе должен возникать, своеобразный резонанс. Понимаете?
– Значит, все-таки, по-вашему, шизофрения? – уточнил Большаков.
– Э-э нет! – запротестовал Хургин. – Это я вам привел для примера. Олег здоров. И теперь я это докажу, я вытащу его отсюда. – Хургин даже засмеялся. Он был счастлив и возбужден.
Их встретил завотделением.
– Как он? – спросил коротко Большаков.
– Нормально. Готов к беседе. Мы его подготовили, как вы и просили.