Джимми стоял с Кевином Сэвиджем, самым уравновешенным из братцев, в нескольких ярдах от ленты ограждения, возле которой скандалили Вэл с Чаком; тыча пальцами в полицейских, они орали: «Это наша племянница, ты, дерьмо собачье, ясно, блядь?»
Джимми тоже был на грани истерики, и необходимость сдерживаться лишала его дара речи и слегка путала сознание. Это ее машина, вот она, в десяти ярдах, ладно. И с ночи Кейти никто не видел. Да. И на спинке сиденья кровь. Все это ой как нехорошо. Однако ж вот сколько полицейских ее ищут и до сих пор не нашли. Такое дело.
Тот полицейский, что постарше, закурил, и Джимми захотелось вырвать сигарету у него изо рта и потушить ее прямо о его нос. Хватит прохлаждаться, ищи мою дочь, сволочь.
Он начал считать с десяти до единицы — способ взять себя в руки, которому его научили в «Оленьем острове». Цифры качались и расплывались во мраке его сознания. Стоит закричать — и его тут же удалят. И плакать нельзя, и выражать беспокойство, нетерпение — все это приведет к одному результату, как и вопли Сэвиджей, — к тому, что день этот они проведут в тюремной камере, вместо того чтобы быть здесь, на улице, где в последний раз видели его дочь.
— Вэл, — окликнул он родственника.
Вэл Сэвидж, перестав рваться за ленту ограждения и убрав руки от каменного лица полицейского, обернулся к Джимми.
Тот покачал головой.
— Остынь.
Вэл подошел к нему.
— Эти сволочи лезут и не разрешают пройти, Джим. Они нас не пускают!
— Они просто выполняют свою работу, — сказал Джимми.
— Какого черта! Это их работа — в булочную бегать?
— Ты хочешь мне помочь? — спросил Джимми, когда рядом с братом вырос и Чак. Он был вдвое выше и почти столь же опасен, как Вэл, представляя почти такую же угрозу для соседей по кварталу.
— Ясно, хочу, — сказал Чак. — Ты только скажи, что делать.
— Вэл? — позвал Джимми.
— Чего? — Глаза Вэла рассыпали искры, и от него прямо-таки несло яростью.
— И ты хочешь помочь?
— Ну да, хочу, а как же иначе. Ты что, черт тебя дери, сдурел, сам не знаешь?
— Знаю, — сказал Джимми, чувствуя, что голос его карабкается куда-то вверх и надо его немедленно осадить, спустить на тормозах. — Еще бы не знать! Но это моя дочь, ясно? И ты слушай, что я говорю!
Кевин положил руку на плечо Джимми, и Вэл слегка попятился и стал разглядывать носки своих ботинок.
— Прости, Джимми, старина… Я малость погорячился.
Теперь Джимми несколько успокоился и старался, чтобы голос его звучал нормально, а голова работала как всегда.
— Ты, Вэл и Кевин… Сходите к Дрю Пиджену. Расскажите ему все.
— Дрю Пиджену? Зачем?