Его слова были близки к правде.
— Я боялась, Майкл. Потому что чувствовала себя так, словно унижу себя еще больше, если приму твою помощь.
Он пожирал ее глазами. Затем почти ледяным тоном спросил:
— Так вот почему ты настаивала на необходимости включиться в работу сразу же, как только вышла из больницы. Я едва видел тебя в те дни.
— Мне необходимо было найти что-то, что помогло бы мне не думать о ребенке. Я испытывала невероятную боль, Майкл. Работа стала единственной помощницей в этой ситуации. В делах мне легче было забыться, хотя бы на некоторое время. И я думаю, съемки помогли мне почувствовать себя меньшей неудачницей.
— Неудачницей?
— Да, несостоятельной, как женщина. Как мать. Как жена. Съемки фильма были единственным делом, в котором я чувствовала себя профессионалом.
Казалось, ее признания потрясли Майкла:
— То, что у тебя произошел выкидыш, не сделало тебя, как женщину, неудачницей.
— Я знала, что подвела тебя и нашего ребенка, и ты… ты думал так же.
— Оливия, нет!
— Ты почти признался в этом. И твоя мать тоже.
— В сердцах я наговорил целую кучу вещей, которые в действительности ничего не значили, и о которых с тех пор ужасно жалею! — Он помассировал шею и поморщился. — Мое поведение было неадекватным. Я чувствовал себя виноватым, потому что не смог облегчить тебе жизнь, не спас от боли, через которую тебе пришлось пройти. А после всего мне стало казаться, что я больше тебе нужен. Я думал, что ты вообще никогда меня не хотела. И понимал, что подвел тебя, но не знал, что мне с этим делать.
— Ты не подводил меня, — ответила Оливия. — Мне просто надо было справиться со всем этим тем способом, который я знала.
— Что ты имеешь в виду?
Оливия задумалась над тем, как это объяснить Майклу. И решила просто сказать правду:
— Я поступила так же, как мой отец, — поколебавшись, она добавила, — когда умерла мама. Он сказал тогда, что в слезах нет никакого проку, и этим ее уже не вернуть. А мы должны продолжать жить!
Майкл неотрывно смотрел на Оливию, и как будто видел впервые.
— Но тебе было всего двенадцать лет!
Она кивнула:
— Да. Папа забывал о своем горе, когда трудился физически: он перестроил забор на территории всей нашей фермы, поставил новый сарай. И вообще делал все, что помогало ему отвлечься. Постоянно чинил что-то. Слезы делали его беспомощным, и он их ненавидел.
— А как и когда он умер?
— Это было… ужасно. Я каждый день думала о том, что, если бы нашла его раньше, папа остался жив. Если бы больше помогала ему, он не уставал бы так сильно. Он совершенно не заботился о себе. И знаешь, все эти «если бы» сводили меня с ума. — Оливия посмотрела на свои пальцы, они дрожали. Майкл потянулся и прикрыл их своими сильными горячими ладонями.