Я отвернулась, ощущая спазмы тошноты.
- Не хватает сердца и печени, - констатировала мама, вытирая руки о листья какого-то растения. – Ещё теплая, значит, именно она кричала. Это чудовище сначала свернуло ей шею, а потом безжалостно надругалось. Одана, - голос её стал жестким, - возвращайся домой. Я разберусь с ним сама.
С кем? Неужели она знала, кто это?
- Что произошло? – к нам подбежала Иассон, простоволосая, в одной ночной рубашке.
Мама молча указала на тело.
- Некромант, - сдвинув брови, прошептала её подруга. – Неужели я оказалась права, Азмара? Это я во всем виновата, я должна была обо всём сообщить Белому магистру, немедленно обратиться за помощью к властям – а я понадеялась, что после обряда очищения он не вернётся.
- Кто? – Азмара перевела на неё удивленный взгляд.
- Я видела его однажды, только тень… А потом узнала, что в городе пропала ещё одна девочка.
- Так он совершает жертвоприношения, здесь, в храме? – ужаснулась мама. – Я полагала, что в пропаже детей виноваты тёмные маги. Одного убили полгода назад, другую схватили живой, судили и сожгли на прошлой неделе. Боги, неужели я, как и все, ошибалась?!
- Там что-то происходит! – Иассон указала на разливавшийся из-под дверей в святилище свет.
Не сговариваясь, они обе поспешили туда.
Цветов на жертвеннике не было, они валялись под ногами человека в тёмном плаще, грязные, помятые, ободранные.
С алтаря недвижно свешивалась бледная женская рука. Она принадлежала распростёртой на жертвеннике девушке лет пятнадцати. В пяти местах её тело было безжалостно проткнуто железными клиньями, вошедшими в камень. На плоских торцах клиньев укреплены свечи.
Бурые подтеки оплели мрамор, окрасили его ржавчиной. Крови очень много. Огромной лужей она разлилась на алтарной плите, волосы девушки впитали её, словно губка. Цветы тоже валяются в крови.
Характерная цепочка следов огибает жертвенник, сообщая о передвижениях некроманта. Подходил он и к сфере, осквернив её… человеческим сердцем. Оно лежит там, наверху, в ореоле пульсирующего света. Абсолютно сухое, обожжённое, испитое до дна.
Жертва обнажена, ноги разведены, и крови там больше всего, густой, будто желе.
Где плоть не рассечена чем-то острым, нанесены чёрной тушью незнакомые знаки, некоторые из них, соприкоснувшись с кровью, уже почти стёрлись.
- Мне как раз не хватает ещё одной, - усмехнулся одотьер Дер'Коне. В руках у него искривленный нож.
Убрав свечи, он вытащил из тела клинья и брезгливо сбросил его на пол. Оно покатилось к нашим ногам, предстоя во всей страшной красоте, от которой волосы встали дыбом. По сравнению с ним труп ученицы казался образцом пристойности для покойника. Фактически целыми остались только лицо, конечности и спина, спереди же практически ничего не сохранилось, кроме рваных лоскутов тканей и обломков костей. Многих не хватало, а внутренних органов вовсе не было.