Они его не узнали. А ведь, всего несколько часов назад «весь народ неотступно слушал Его». И уже забыл, как он выглядит.
У апостолов сон, как рукой сняло. Печаль прошла, видимо. Они взбодрились и начали задавать вопросы.
«Господи! Не ударить ли нам мечом?» Так, на всякий случай. Не дожидаясь ответа, один из них отрубил рабу первосвященника ухо.
«Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно». И прилепил ухо обратно. Ухо срослось.
Дом первосвященника. Лука, кстати, не знает, как его зовут.
Отречения Петра.
«Прошло с час времени». Ай да Лука! У Петра был хронометр, оказывается.
И ещё — допрос проводили не ночью, а днём. И не в доме первосвященника, а в синедрионе. И спросили его:
— Ты Иисус Христос?
— Вы мне не поверите, — ответил Христос, — но если я спрошу вас, кто я такой, то вы ведь всё равно меня не отпустите, правда?
— Правда, — сказали первосвященники. — Хочешь сказать, что ты Сын Божий?
— Это вы хотите сказать.
— Ага. Ну, тогда смертная казнь.
Лука фантазирует напропалую. Но это ещё не всё.
Итак, Христа повели к Пилату. Повели его не первосвященники, а весь народ, «все множество их».
— Что стряслось? — спросил Пилат.
— Этот человек развращает нашу молодёжь, запрещает нам платить налоги, называет себя царём по имени Христос.
— Я не вижу в нем никакой вины, он просто дурачок, — отшил их Пилат.
— Нет, он виноват — возмущает весь народ в Галилее и в Иудее.
— Так он из Галилеи?
— Ну да.
— Так и ведите его к Ироду, чего вы от меня хотите?
Да, Лука хоть и приплетает своё, но в логике ему не откажешь.
Христа повели к Ироду, который как раз находился в Иерусалиме. На пасху приехал. К нему привели Христа.
«Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его».
Радостный Ирод начал расспрашивать Христа о том, о сём, но тот молчал, как партизан. Он молчал, а первосвященники распинались.
Ирод посмеялся, приказал дать Иисусу переодеться в светлые одежды, и отослал его обратно к Пилату. Скорее всего, он раскусил подмену.
«И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями».
Христа опять привели к Пилату. Прокуратор вышел на трибуну и сказал:
— Я не нахожу никакой вины в этом человеке. И мой друг Ирод не находит. Давайте я его отпущу и дело с концом.
«Но весь народ стал кричать: смерть Ему!»
Ещё раз — «весь народ». Кто веселился при его въезде в столицу? Кто слушал его в храме? Кто дивился и радовался и поклонялся? Народ.
А кто пришёл с кольями и мечами ловить его на Елеонскую гору, как разбойника? Кто кричал Пилату: смерть ему? Опять народ.
Что из этого следует?
А вот, что: либо речь идёт о двух разных народах, либо о двух разных людях. Я склоняюсь ко второму.