— По-моему, я получился просто великолепно, а вот вы как-то слегка бледноваты, Виталий Александрович. Но в целом вышло хорошо!
Я собрался, и в следующую секунду Талбатов ударил меня ладонью по лицу. Больно, гад, ударил. Миша тем временем выключил телевизор. Для него, скорее всего, вопрос моей кончины уже не обсуждался, и теперь он наверняка раздумывал, как именно это придется делать.
Дальше Талбатов заговорил. Заговорил, тяжело дыша, отшатнувшись на полшага и присев на край стола. Заговорил хорошо поставленным голосом, которым неоднократно извещал собрания акционеров об очередном росте стоимости бумаг или отчитывал нерадивую дочь за очередной прогул школы. Заговорил, не глядя на меня, машинально потирая отбитую ладонь, но я уже не слушал. Просчитывая в голове расстояния и возможные векторы движения, я готовился к броску.
Талбатов рассуждал обо мне, убедительно и подробно рассказывая о Денисе Кабалине, о моем прошлом и о моем загадочном настоящем. Сквозь пелену секундных просчетов я неясно разобрал что-то о несуществующей, но полнейшей (вплоть до породы собаки, покусавшей меня во дворе Монолита, когда мне едва исполнилось пять) биографии, о Князе Игоре и придуманном детстве, а Талбатов все продолжал, в полном драматизма монологе пытаясь установить правду моего происхождения. Кажется, еще что-то он хотел знать о том, где я так быстро достал необходимые «НовосибОнлайнКонсалтингу» базы данных.
Когда Талбатов на секунду умолк и едва заметно наклонился вперед перевести дух, нервно протирая очки дорогим платком, я резким толчком отбросил кейс и метнулся к охраннику.
9:2:3 Надо отдать Михаилу должное, на этот раз он успел среагировать быстрее, прыгая навстречу и правой рукой опрокидывая Талбатова навзничь, подальше на стол. Вот только эффекта он этим особого не добился.
Я встретил его, словно разворачивающаяся пружина. Оказался на расстоянии удара, размашисто хлопнув сложенной лодочкой ладонью в левое ухо. Очки охранника лопнули посередине, ровно на переносице, разлетаясь в стороны, а открывшиеся мне карие глаза телохранителя наполнились кровью от мгновенно полопавшихся сосудов. Миша на полувдохе замер, опрокинув голову назад, а я чуть-чуть присел и вновь выпрямился, выбрасывая руки вперед. Удар правой пришелся точно в нос, топя его в Мишино лицо: раздался хруст, охранник хмыкнул и, как подкошенный, повалился на стул, с которого вскочил. Левая же моя рука в этот момент крепко сомкнулась на покрытой насечками рукоятке «беретты». Когда на второй секунде боя Миша упал, оружия у него уже не было.