Я клацнул предохранителем, перебросил «беретту» в правую руку, а затем плавно, вслед за стволом пистолета, обернулся. Талбатов, все еще лежащий на столе, куда его отбросил Михаил, что-то кричал, с тонким пронзительным скрипом отползая прочь по полированной поверхности. Я перевел взгляд и ствол на открывающуюся дверь.
Секретарь возник в дверном проеме, водя зажатыми в руках пистолетами, лихорадочно стараясь сориентироваться в полумраке помещения и понять, что же происходит и куда подевался босс. Его силуэт можно было хоть сейчас увозить в ближайший тир, невольно подумалось мне, и я позволил себе улыбку. Не дожидаясь, пока верзила начнет палить, я прицелился и нажал на спуск.
Горло секретаря взорвалось, словно он проглотил зажженную петарду. Две пули, одна за другой, ударили в человеческую плоть — одна в гортань, другая чуть ниже. Довольно неплохо пристреленная «беретта» била мягко и почти без отдачи. Секретарь, к моему удивлению, не упал, а пошатнулся и, упершись плечом в косяк двери, остался стоять на ногах.
Тем временем за моей спиной Талбатов, так и не перевалившийся за край стола (голова его уперлась в подлокотник собственного кресла, лоб покрыла плотная пленка пота), до пояса, тяжело и неуклюже, свесился с него вниз головой. Судя по звукам, сейчас он пытался открыть сейф, в призрачной надежде успеть достать из ящика именной пистолет «Макаров». Я, почти наугад, выстрелил в его сторону, пробив толстое бедро и сбросив на пол. Виталий Александрович взвыл, словно пожарная сирена, с грохотом рушась под стол и сбивая кресло. Я снова перевел прицел на еще стоящего в дверях секретаря (черный костюм с отливом, белоснежную сорочку заливает ярко-красная кровь). Охранник что-то хрипел, но умирать отказывался наотрез, из горла его с бульканьем вытекали последние силы. Пистолеты опустились.
Я прислушался к окружающим звукам, оценивая изменившуюся обстановку, присел за кресло, на котором сидел еще минуту назад, и еще дважды выстрелил противнику в сердце. Гильзы со звоном заскакали по широкому столу Талбатова, оставляя на его зеркальной поверхности след своего горячего дыхания. Двух попаданий в грудь хватило — здоровяк-телохранитель отлетел, ударившись о дверной косяк, завертелся на месте, словно шарик в пинбольном автомате, и упал на пороге. Я быстро катнул кресло к окну, мягко перепрыгивая к стене у двери, и присел на корточки.
Автоматная очередь оглушительно застрекотала из дверного проема, разрывая в клочки мое кресло, а заодно кроша стены, картинки на них, узкий резной шкаф и рикошетом вышибая окно. Этот — определенно не телохранитель — отморозок, каких из демобилизовавшихся с юга набирают, или мент бывший. Даже не проверил, в порядке ли шеф, а начал палить, словно его душманы окружили…