* * *
Списки писали во всех отделениях, но не ставили порядковых номеров и вносили в списки далеко не каждого.
Под вечер в кабинет Ковшова вошла санитарка Кристюк.
— Господин Ковшов, разрешите поговорить…
— Садитесь, товарищ Кристюк. Мы одни, можно обращаться по-старому. Господином называться утомительно… Слушаю вас, товарищ Кристюк.
— В городе объявлена регистрация евреев. Я — еврейка. Что делать?
Ковшов знал старательную женщину не первый день, но принимал ее за украинку.
— Кто в санатории и в городе знает вашу национальность? — задал он встречный вопрос.
— Она указана в паспорте, в анкете отдела кадров госпиталя.
— Анкеты работников госпиталя вывезены или уничтожены. Остался паспорт. Сожгите его!
— А как без документа? Может, лучше зарегистрироваться?
— Скажу откровенно, мы одни. Фашисты поголовно истребляют евреев. И здесь не будет исключения. Зарегистрируетесь — и погибнете. Не являйтесь в комендатуру!
— Боюсь.
— Если не явитесь — есть шанс остаться в живых. Явитесь — наверняка расстреляют. Вместо паспорта выдадим справку больницы. Решайте.
— Спасибо, Петр Федорович! Сделаю по вашему совету.
— Хорошо. Дайте такой совет и другим, национальность которых немногим известна, только на меня не ссылайтесь.
Вопрос о регистрации то в гестапо, то в комендатуре, то в полиции касался все новых и новых групп работников. На следующий день поступило распоряжение прислать на регистрацию военных врачей. Нет сомнения, что скоро потребуют в гестапо оставшихся в городе членов партии.
На совещании оргкомитета договорились, что решать вопрос — явиться или уклониться — должен каждый самостоятельно. Если же в городе многие знают военного врача из числа работников больницы, то лучше пройти регистрацию, чтобы не навлекать беды на больницу, не рисковать жизнью раненых. Товарищам, которых мало знают или совсем не знают в городе, лучше уклониться от регистрации.
Илья Утробин не мучился вопросом — идти или нет, когда объявили регистрацию членов партии. Он заблаговременно получил из партизанского отряда указание: идти.
Внешне в городе все было спокойно. Но сегодня неизвестно, какими путями пришло в больницу сообщение о том, что гестаповцы расстреляли секретаря горисполкома Сазонова. И хотя не было очевидцев, слуху поверили.
Списки больных в указанный срок были готовы и представлены Ковшову. Он просмотрел все, изъял листы с фамилиями ста двадцати человек, подписал список и отправился к Венцелю.
Дежурный, которому он доложил о цели прихода, провел Ковшова в коридор, приказал ждать.
Долго никто не вызывал Ковшова. Время тянулось медленно, невольно росла тревога.