Ковшов склонил голову. Бургомистр вышел из-за стола, милостиво пожал руку Ковшова.
— Благодарю вас, господин Ковшов. Я обдумаю, посоветуюсь.
«Без разрешения гестапо не согласится», — подумал Ковшов. Вслух он сказал:
— Мы горячо надеемся на положительное решение. Мне бы очень хотелось, господин бургомистр, воспользоваться счастливым случаем беседы с вами и обратиться к вам с сообщением о двух достойных всяческого сожаления инцидентах. Разрешите?
Последовало милостивое разрешение. Ковшов рассказал о муке, которую вчера захватили полицаи, и об аресте Киракова.
— Вы понимаете, господин бургомистр, что эти инциденты нарушают Женевские конвенции, в которых все великие государства мира провозгласили неприкосновенность имущества и персонала Красного Креста.
На звонок явилась секретарша.
— Вызовите, госпожа Теракитова, господина начальника полиции.
Курицын скоро появился в кабинете. Он и бургомистр величали друг друга господами, обращаясь в высшей степени официально. Ковшов не услышал ни их фамилий, ни имен, ни отчеств.
Костюм начальника полиции повторял форму офицера немецкой армии, только цвет материи другой. Говорил он вяло, движения какие-то расслабленные. Глазом врача рассматривал Ковшов истощенную фигуру: «Какой недуг его гложет?»
— Вы больны, господин начальник полиции? — участливо спросил бургомистр.
— Нет, господин бургомистр, просто ночь не спал, — ответил, заметно смутившись, Курицын.
— Господин главный врач больницы Красного Креста жалуется на полицию.
Ковшов начал со второго инцидента:
— Сторож Кираков, господин начальник полиции, тихий, вполне благонадежный человек.
— Среди таких и выбирают партизаны связных. Их немало оставлено в городе.
— Вполне возможно, господин начальник полиции, но только не Кираков…
— Кто же поручится, что он благонадежен и лоялен по отношению к «новому порядку»?
— Я поручусь, господин начальник полиции, — твердо сказал Ковшов. — Право же, мне не хотелось бы по пустякам беспокоить господина коменданта…
И опять Ковшов не без злорадства подметил, как эти пыжащиеся «господа» теряют апломб. «Однако Бооль держит их в страхе…»
— Зачем, господин доктор, впутывать господина коменданта в этот пустяковый случай? Если вы ручаетесь — мы освободим Киракова…
— Благодарю вас, господин бургомистр (поклон), и вас, господин начальник полиции (поклон). Я пришлю за ним человека.
Что касается муки, Курицын обещал разобраться. Мука, очевидно, была ему дороже Киракова.
Ковшов еще раз поблагодарил своих собеседников и собирался откланяться, когда дверь в кабинет раскрылась и без доклада вошел мужчина лет тридцати. Смуглое лицо, черные аккуратные усы. Он вошел мягким, пружинящим шагом горца. Оба господина вскочили, как подброшенные пружинами.