— Что делать, соседушка, ума не приложу. — Голос Палашки был необычно тих и тревожен.
— У тебя же ума палата, ты все знаешь и умеешь, — отвечала соседка всполошенной бабе. — Что тебя растревожило?
— Знаешь, соседушка, были у меня парни из полиции, ну, выпили, пели, плясали…
— Разве? — удивлялась соседка. — Знать, крепко сплю, ничего не слыхала.
— Зашли разика два-три, а сегодня под дверью вот это нашла. — Она протянула смятый листок ученической тетрадки.
Соседка взяла бумагу, разгладила ее, посмотрела на печатные буквы, написанные простым карандашом.
— Без очков не вижу, что там.
Палашка взяла бумагу и стала читать. На многих словах она спотыкалась.
— Ты все, милая, читай. Чего мычишь?
Палашке пришлось читать и такие слова, которых не печатают в книгах. В письме говорилось о ее поведении в совершенно определенных выражениях.
— «Если не одумаешься, — будешь острижена, ходи босоголовой. Не поможет и это — не быть тебе живой… — Палашка всхлипнула, утерла передником нос, продолжала: — От нас не скроешься, найдем. Письмо сожги и не пикни».
— Смотри ты, как тебя обрисовали. Рядом живу — и не знала. Говорят, старым плохо спится, а я — как убитая. Свету нет, вот и храплю, да и глуховата стала.
Палашка нетерпеливо прервала:
— Что же делать-то? Они ведь все могут…
— Пойдем-ка в хату, — пригласила старуха.
На кухне открыла дверцу печки, где рдела маленькая кучка углей.
— Бросай, как велено.
Огонь лизнул бумагу с одного края и оборвался на другом.
— Сама-то что думаешь?
— Да пропади они пропадом, эти нахалы… На базаре торговать не дают, пристают со своим, мужчинским.
— Придумали тоже: обреем, — улыбнулась старуха. — Срежут твою прическу — и платком не укроешься. Самый большой позор женский. А потом наши вернутся… — раздумчиво продолжала она. — Отвадить дружков-то придется.
— Да как же? Как репей пристали.
Старуха знала о письме раньше, чем прочитал его адресат, но не подавала и виду. По-соседски дала совет:
— Ты недели на две-три уйди куда подальше. Родственники-то есть? За хатой я уж присмотрю…
Находились родственники. Палашка перебиралась в другую часть города, не появлялась на базаре. Патриоты и здесь с нее глаз не спускали: попробуй она взяться за старое — придет еще одно «послание»…
А на старом месте соседка-старуха объяснила полицаям:
— Уехала, милые, уехала. Попутчик подвернулся, за мукой отправилась в станицу. Недели три, говорила, проездит. Так что нет Палашеньки, улетела голубка наша.