— Следующий!
Я, воспользовавшись замешательством этих симулянтов, вскакиваю и захожу в кабинет. Доктор смотрит на меня с недовольством, думая, что я очередной симулянт, пришел просить неделю летнего отдыха. Но я по делу.
— У меня сыпь, шелушение и зуд на груди.
Доктор осматривает меня, что-то пишет в моей карточке, а после, посмотрев исподлобья через очки, так вот «припухлив» губы, говорит:
— Просто аллергическая реакция. Какие-нибудь таблеточки употребляем?
— Только «антисекс», но… по три штуки в сутки.
Доктор улыбается, но говорит жестко и категорично:
— Немедленно перестать. А то, что хуже…
Я смущаюсь.
— Почему вы принимаете столько таблеток «антисекса»?
— Они мне больше не помогают.
Доктор берет какой-то бланк и начинает в нем что-то быстро писать.
— Что это?
— Направление к нашему психологу, — доктор улыбается..
— Мне бы этого не хотелось…
Тогда терапевт говорит, что мне бояться нечего, что в отличие от других учреждений в нашем институте направление к психологу в личное дело не вносится и так далее.
— Все равно мне не хотелось бы.
«Всем не хотелось бы» — читаю я во взгляде врача.
— Кстати, тут у нас, но вы об этом никому не говорите, прошу очень, все побывали — доктор вертит у виска — с подозрениями, контингент такой… Даже директор! Но об этом — никому.
Только потом я узнал, что эти слова врач говорил всем направляемым на обследование к психологу по приказу самого директора, для расслабления бдительности.
— Хорошо, но сегодня у меня командировка.
— Ну да. А вы вернетесь и сходите.
Я выхожу, снова минуя этот детский сад. За спиной слышу голос доктора:
— Ну, у кого еще диарея, обострение грыжи или ОРЗ?
Детский сад притихает для того, чтобы, когда с очередным посетителем доктор исчезнет в дверях своего кабинета, прыснуть смехом.
15. Я машу тряпкой на своем балконе, смывая блевотину с пола. Я машу банкой пива в сторону мемориала всех павших в Третьей мировой. Я чуть не переворачиваюсь через перила и, упав на пол балкона, со страху ползу по полу на четвереньках к двери. Мои соседи сверху остеклили балкон и при всем желании не смогли бы увидеть то, что происходит на моем балконе.
Мне нужно взять себя в руки.
В 20:45 я завязываю шнурки. А в 20:55 стою у подъезда в ожидании машины, которая меня довезет до военного аэропорта. Приезжает такая же «Чайка-Москвич», как у меня была раньше. Только белого, «гражданского» цвета. По старым гэбэшным правилам, прежде чем сесть в машину, осматриваюсь по сторонам, и что?
Я снова вижу ее. Только это уже не сон. Она что-то говорит, но я не слышу что. Когда я пытаюсь подойти к ней, то всего на полсекунды мой мимолетный взгляд, направленный в другую сторону, приводит к тому, что она исчезает Ее больше нет там, где она только что была.