Сделав вид, что увлеклась поцелуем, что бы потом, когда этот обнаглевший родственничек потеряет бдительность, воздать ему по заслугам, я расслабилась в его руках. Ободренный моим мнимым покорным поведением, парень беспардонно забрался ладонью под мою, так и не застегнутую рубашку, и стал гладить меня по спине. Убью гада! И жалко не станет. Извините меня, горячо любимая тетушка, но Ваш сынок вконец зарвался. Так, шею мне уже отпустили, а вот вторая его рука мне здесь абсолютно не нравится. Это уже и спиной назвать нельзя, это, как бы, по деликатнее сказать, несколько ниже. Ну, братик, буду тебе уши укорачивать особо жестоким и безжалостным способом. Хм. А целуется он, вообще-то, ничего так… вроде… как бы. Хотя в принципе, сравнить мне особо и не с чем, но скажем так; все это безобразие, довольно таки приятн-о-о-о-е.
— Кхм, детишки, а мы вам тут не сильно помешали?
— Мама? — Руки с моей спины исчезли со скоростью ветра, благодаря чему я резко пошатнулась, еле-еле устояв на ногах. С некоторым замешательством понимаю, что до этого, я буквально висела на парне, незаметно для себя, закинув руки ему на плечи. А Тэри, как ни в чем не бывало, даже ни капельки не смутившись, уставился на мою, не понятно как оказавшуюся тут родственницу.
— Что-то ты быстрее появилась, чем я рассчитывал.
«Рассчитывал?» — медленно поворачиваюсь, и натыкаюсь взглядом на слегка насмешливое лицо моей тетки. Так этот… гад специально все это бесчинство устроил, что бы меня как можно дольше задержать, а затем лично в руки нашим мамашам сдать. Почему мамашам? Потому что из-за спины тетушки вышла моя, крайне разозленная родительница.
— Мама? — Да, ситуация. Можно подумать, что я всегда мечтала перед своей маменькой предстать в полуголом виде, самозабвенно зажимающейся с парнем, которого до этого считала своим старшим братом. Нужно срочно все прояснить, и объяснить, что я тут совсем не виновата, в отличие от некоторых… блондинистоостроухих. — Я…
— Тетя Эйлена, — не дал мне и слова вякнуть в свое оправдание Тэри и загородил от взбешенного взгляда моей мамы, своей широкой спиной. После чего спокойненько так, высказывает: — Я прошу Вас отдать мне свою дочь в жены.
Че-е-е-го!? Ничего себе, заявочки! Интересно, а я после этого заявления точно так же пришибленно выгляжу, как и обе, наши с ним, мамочки?
— Тетя Марина, не обращайте внимания, это он так шутит, — изо всех сил ударив кулаком по маячившей передо мной спине, и с удовольствием прослушав сдавленный болезненный стон, попыталась я хоть немного привести в чувство ошарашенных родственниц. Нашли, кого слушать, можно подумать, что они не знают, какое у Терри бывает иногда больное чувство юмора.