В этом момент рядом с ним раздался шепот:
— Пароль!
Кавалер в черном костюме незаметно подошел к нему и, так как Фридолин не ответил сразу, задал вопрос еще раз.
— Дания, — сказал Фридолин.
— Совершенно верно, господин, но это пароль для входа. А пароль для дома, разрешите поинтересоваться?
Фридолин молчал.
— Не будете ли вы столь любезны назвать пароль для дома? — прозвучали острые, как нож, слова. Фридолин пожал плечами. Черный костюм вышел на середину залы и поднял руку. Игра прекратилась, музыка затихла. Двое мужчин, один в желтом, другой — в красном, подошли ближе.
— Сударь, назовите пароль, — сказали они одновременно.
— Я забыл его, — ответил Фридолин с неуместной улыбкой и неожиданно почувствовал, как в его сердце наступил покой.
— Очень жаль, — сказал господин в желтом, — потому что здесь не имеет значения, забыли вы пароль или никогда не знали его.
Мужчины в масках заполнили зал, и двери с обеих сторон закрылись. Фридолин стоял один в одежде монаха среди пестрых кавалеров.
— Снимите маску! — прозвучало одновременно несколько голосов. Словно в попытке защититься Фридолин вытянул руки перед собой. В этот момент ему показалось в тысячу раз ужаснее стать единственным человеком с голым лицом в этой толпе масок, чем остаться без одежды. Твердым голосом он сказал:
— Если кто-нибудь здесь считает, что я своим появлением оскорбил его, то я готов, как это обычно бывает, дать ему удовлетворение. Но маску я сниму лишь в том случае, если вы все, господа, сделаете то же самое.
— Речь идет не об удовлетворении, — сказал кавалер в красном, который прежде молчал, — а об искуплении.
— Снимите маску! — приказал звонкий наглый голос, который напомнил Фридолину командный тон одного офицера. — Вам скажут в лицо, что вас ожидает.
— Я не сниму маску и сорву ее у того, кто отважится приблизиться ко мне.
Какая-то рука потянулась к его лицу, словно для того, чтобы сорвать маску, но вдруг двери распахнулись, и перед ними предстала женщина — Фридолин не мог не понять, кто это. Она снова была в костюме монахини, такой он увидел ее в первый раз. В светлой зале за ее спиной можно было увидеть остальных женщин, нагих, с закрытыми лицами, молчаливых и жмущихся друг к другу, как испуганное стадо. Но спустя мгновение двери опять закрылись.
— Отпустите его, — сказала монахиня, — я готова выкупить.
Наступило гробовое молчание, словно сказано было нечто чудовищное. Потом одетый в черное мужчина, который первым спросил у Фридолина пароль, повернулся к монахине:
— Ты знаешь, что этим навлекаешь на себя?
— Знаю.