— Панкова действительно была в Ленинграде, — с удивлением сказал он. — Из ЛУРа сообщают, что мать ее хронически больна. Только что Панкова выехала московским поездом…
Шарапов подумал. Сказал:
— Встретишь ее на вокзале. Привезешь сюда.
Помолчал, потом, растягивая слова, добавил:
— Я думаю, она много чего рассказать может. В лоб не начинай, за жизнь побеседуй… Длинного завтра найди…
— Ну…
— Без “ну”. Найди — и точка.
6.
Тихонов еще раз внимательно перечитал телефонограмму, посмотрел в темное заиндевелое окно.
— У нас с тобой, Савельев, есть еще около девяти часов — надо успеть.
— Чего успеть?
— Найти Длинного.
— Ты что, шутишь?
— Самое время. У тебя дома есть телефон?
— Нет. А что?
— Тогда звони к себе в отделение, скажи, чтоб к жене кого-нибудь послали — предупредить. Дома только завтра будешь, — сказал Стас, достал из стола чистую бумагу и стал писать что-то в столбик. Потом поднял голову, задумчиво посмотрел на Савельева. Оперативник дремал на стуле. Почувствовав взгляд Тихонова, встряхнулся, зябко поежился.
— Стас! А Стас, есть очень хочется…
— Сочувствую. Мне тоже.
— Идем вниз, в буфет. Работать после будет легче.
Тихонов взглянул на часы:
— Двадцать минут одиннадцатого. Уже закрыто. Теперь буфет по ночам не работает.
— Чего так? — спросил недовольно Савельев.
— Наверное, в связи с сокращением преступности, — пожал плечами Стас. — А есть действительно убийственно хочется. Представляешь, сейчас бы шашлычок по-карски? А? И бутылочку-другую “Телиани”?
— Ой, не мучь!
Тихонов пошарил в карманах, нашел рубль, пригоршню мелочи.
— Давай, Савельев, шапку в охапку и — чеши в гастроном на улицу Горького. Там до одиннадцати. Колбаски любительской возьми и булок. За полчаса обернешься. А я пока чай смастерю и подготовлю фронт работ.
Савельеву не очень-то хотелось выходить сейчас на мороз, но перспектива просидеть голодным всю ночь тоже не слишком грела…
Тихонов допил чай, стряхнул крошки и колбасные шкурки в пустой пакет, ловко бросил его через всю комнату прямо в корзину.
— Ну, хватит, что ли, тешить плоть? Ты еще свой ужин не отработал. Не хлебом единым жив оперативник! — сказал Тихонов.
— Конечно, не хлебом, — буркнул Савельев, — за работу в твоей бригаде молоко надо получать — вредное производство.
— Садись, старик, рядом, и, как говорят в Одессе, слушай сюда. Здесь список телефонов. Я разделил его поровну. Бери аппарат и начинай…
Заканчивался пятый день поиска.