— Я наблюдал за тобой и видел, как ты предана своим друзьям. Видел, как много ты им отдаешь. Как ты чувствуешь. Глядя на тебя, мне тоже захотелось чувствовать!
— О, Дункан! Это же так просто! Тебе надо только открыть свое сердце и подарить его людям!
Часы в прихожей пробили полночь, и Брук улыбнулась. Наступило Рождество.
— А ты можешь подарить мне его? — спросил он и добавил с улыбкой: — На Рождество?
— Рождество — только начало, Дункан! Это не один день.
— Я хочу больше чем один день, Брук! — Яркий свет свечей отражался в его глазах. — Хочу слышать, как ты поешь в душе. Хочу есть твои песочные печенья до тех пор, пока мне не станет плохо. Хочу наблюдать, как ты смотришь балет, как слушаешь музыку. Наблюдать, как ты глядишь на меня, думая, что я этого не вижу.
— О чем это ты?
— Я люблю тебя, Брук Бейли!
Он взял ее руку и прижал к своей груди.
— Чувствуешь? — спросил он, и она кивнула, услышав, как его сердце часто бьется о ее ладонь. — Это мой подарок тебе на двенадцатый день.
Двенадцать барабанщиков забили дробь. Слезы, ранее наполнившие ее глаза, полились ручьем.
— Этого достаточно, Дункан! Более чем достаточно!
Он обнял ее и поцеловал, мягко, нежно, а затем поднял голову, и она прочла в его настороженном взгляде вопрос.
— Я тоже люблю тебя… — Кончиком пальца Брук погладила его лоб. — Может быть, мне понадобятся годы, чтобы научить тебя жить с открытым сердцем, но я попробую.
Перестав улыбаться, она взяла его ладонь и положила себе на грудь. Их сердца бились в унисон.