Гламурная жизнь (Грайфендер) - страница 11

Здорово, нечего сказать! В глубине души я боялась, что он начнет встревать в мои разговоры с Леандером. Наглого фотографа мне только и не хватало.

Я успела прийти к выводу, что Макс всегда получает желаемое. Краткая совместная экскурсия по офису и перешептывающиеся коллеги, которые все как одна мне завидовали, предоставили весьма убедительные доказательства.

Леандер уж точно не такой. Наверняка у него многолетняя связь со сказочной красоты представительницей мира искусства типа Вайноны Райдер, хрупкой, ребячливой и сногсшибательно очаровательной. А зовут ее Вивьен, Эйми или Фелине, у этих женщин всегда такие имена. Возможно, у нее оказался сложный характер, но зато она хорошенькая и стройная, потому что, увлекаясь работой с искусством, часто забывает поесть. А вот я помнила про еду даже во время гнойной ангины.

Они вместе ходят в муниципальный кинотеатр, смотрят черно-белые короткометражки а потом пьют «Фраскати» и слушают джазовые пластинки, она медленно раздевается, а он берет свой блокнот, чтобы запечатлеть на бумаге ее хрупкий образ. Сначала она вообще ничего не замечает, настолько занята собой, эта маленькая эльфийка. Да, наверняка у столь образованного человека, как Леандер, все так и происходит. Остается только надеяться, что ему нравятся и прагматичные женщины моего типа.


Во второй половине дня позвонила моя матушка, желающая сообщить последние новости нашего маленького городка. Она постоянно держит меня в курсе всех дел. К счастью, маман не из тех матерей, что регулярно напоминают об упущенных шансах. Они вместе с моим пластилиновым батюшкой ведут богатую духовную жизнь. Маман вовсе не торопится становиться бабушкой.

Ее любимые слова: «Детка, лучше вообще никакого мужа, чем абы что. Сначала нужно наладить собственную жизнь. Независимость прежде всего, иначе все закончится, как у твоей кузины Корнелии».

Моя кузина Корнелия сразу после выпускных экзаменов залетела, сошлась со своим одноклассником, родила еще одного ребенка и теперь являлась не только матерью, но и алкоголичкой.

А еще мама защищала меня на всяких семейных праздниках, когда в очередной раз обсуждались мои недостатки.

На этих празднествах дядя Хайнц предлагал мне в экстренном случае переехать к нему. Он так и остался холостяком; считалось, что не нашел подходящей жены, но я предполагаю, что оп просто никогда с нами не откровенничал. Усилия, приложенные дядей Хайнцем для сохранения статуса опекуна одного действительно симпатичненького адвоката-цивилиста, давно превысили все допустимые нормы. Да и тот факт, что его квартира, со вкусом обставленная в стиле модерн, увешана фотографиями вышеупомянутого мальца, лишь укрепил мои подозрения. «Дедовские чувства» — так называлось это официально, а неофициально — он тащился от голубых глаз и от губ, придававших владельцу сходство с Алоллоном.