Но Леандер пропустил мой пассаж мимо ушей. Наверное, ему часто приходится общаться с женщинами, которые смотрят на него, как крольчихи на удава.
— Разрешите поинтересоваться, Пия, чем вы занимаетесь?
— Я, если можно так выразиться, старый друг семьи, — пустилась я во все тяжкие, — но если вы решили, что я фрау Корнелиус, их домашний доктор, то это не так. — Что ж, хоть какие-то, крупицы юмора. Только почему Катарина улыбается с такой кислой миной?
— Я прямо с работы, мне нужно переодеться, извините.
Я быстренько покинула место событий. Катарина за мной.
— Не слишком тактично упоминать про фрау Корнелиус. Что он подумает!
— Извини, я просто попыталась проявить находчивость, а вместо этого опять все испортила. Лучше поеду домой, а интервью пусть делает Шрёдер. Шеф заранее согласен.
Катарина взвилась:
— Даже думать забудь. Сейчас пойдешь со мной наверх. Возьмешь какую-нибудь мою одежку, подкрасишься и начнешь все сначала. Убежать всегда успеешь.
Она с решительным видом потащила меня в гардеробную и принялась вытаскивать одно платье за другим. Изучающе посмотрела на меня. Я проследила за ее взглядом и увидела себя в зеркале. Рост 178 сантиметров, волосы длинные, каштановые с золотистыми прядками. Большие голубые глаза. Рот, судя по отзывам ряда мужчин, чувственный. Грудь заполняет все декольте. Я знала, что ряд шоколадных качеств этим исчерпывается. Бедра широковаты. В верхней части легкие признаки целлюлита.
Да и первые морщинки вокруг глаз оптимизма не вселяют, но, если тебе за тридцать, избавиться от них полностью невозможно ни при каких обстоятельствах. Чуть не забыла: щиколотки у меня довольно изящные. Сам собой напрашивается вывод, что мне следует ходить, обернув вокруг бедер лошадиную попону. Конечно, все это слегка преувеличено, потому что в общем и целом вид у меня вполне приемлемый.
Говорят, что присущие мне шарм и юмор еще притягательнее. Этими качествами я обзавелась еще в юности. Неудивительно, я же выросла в маленьком городке, где деревьев больше, чем людей, и где даже в восемнадцать лет на меня смотрели подозрительно, потому что наша семья не относилась к коренным жителям. Я всегда оставалась приезжей, пришлой, к тому же с забавным выговором. Смешным в данном случае считался литературный немецкий язык, лишенный диалектного налета.
Хотя мои детство и школьные годы были спокойными и счастливыми, я мечтала, что после выпускных экзаменов смогу переехать в большой город, — к огромному сожалению моей младшей сестры, которая предчувствовала, что на нее падут совместные воспитательные усилия обоих родителей.