У нее задержка!
А ведь она страстно выступала в защиту контрацептивных средств и презирала женщин, которые в двадцать первом веке умудряются допустить нежелательную беременность.
— Господи, пусть это будет гормональное нарушение или стресс, — взмолилась она.
Я знала, что она не может забеременеть, потому что принимает таблетки, а Катарина не из тех, кто способен забыть про лекарство.
— Пия! Я только что вспомнила, что в тот период пила антибиотики. Ошибка новичка! Но этого быть не может!
Я попыталась ее приободрить, хотя и сама уже начала нервничать.
Катарина никак не успокаивалась:
— Знаешь, что самое ужасное, самое гнусное? Знаешь, от кого я могла залететь? От Фельдхайма, это все он!
Речь шла о ее тренере по верховой езде.
Катарина и сама понимала, что их отношения полностью вписываются в классический случай. Одно время она очень веселилась, в шутку они с тренером называли друг друга Ди и Джон. В честь истории принцессы Дианы с ее тогдашним тренером по верховой езде и возможным отцом Гарри.
Теперь ей было стыдно за свое высокомерие.
Этот самый тренер был не только непригоден для демонстрации обществу, но ко всему прочему еще и женат.
Вот здорово, графиня, пробил час расплаты. Катарина вышла из себя.
Я выдвинула контраргументы:
— Вот у Лилли была задержка на три недели, ей пришлось даже делать выскабливание, чтобы снова начались месячные.
Воскресная скука Катарины развеялась как дым.
К сожалению, она не может поручить купить тесты на беременность прислуге, они так любят посплетничать.
Так что нам не оставалось ничего другого, кроме как, самолично ехать в дежурную аптеку и позориться, приобретая в воскресенье вечером шесть разных тестов.
Мы выбрали экземпляры, которыми можно воспользоваться сразу, и такие, для которых требуется утренняя моча.
У фон Штейнбеков мы прокрались в винный погреб, взяли бутылочку хорошего вина и призадумались: кто знает, можно вообще пить в этом случае или нет.
Но Катарине требовалось алкогольное утешение, а за последние две недели она выпила столько, что еще один бокал сути дела явно не менял.
Мы поставили спокойную музыку, и Катарина приступила к не очень достойному виду деятельности: наполнить мочой три банки и выставить их рядком на стол.
Отхлебнув вина, она опустила в банки разные тестовые полоски.
Пробы окрасились.
— Спокойно, это контрольные полосы, самое важное — большое поле, — уговаривала себя Катарина.
К моему ужасу через несколько секунд цвет первого теста слегка изменился, второй никак не мог принять решения, на третьем появились размытые пятна.