– Большевистскими темпами.
– И что я должна делать? – Неожиданно до меня дошло, что когда мои мифические идеи стали приобретать реальные очертания, я оказалась совершенно беспомощна в своем непонимании механизмов мироустройства. – Мне кажется, я уже столько всего рассказала.
– Все обстоит немного не так, как ты себе представляешь. Теоретически мне нужны компетентные кадры…
– А! Знаю! Кадры решают все! – решила блеснуть я. – Эта крылатая фраза. 1935 год!
– Очень хорошо. Вот ты и будешь выступать в роли этих кадров, которых у меня нет. Но для начала расскажи мне, как именно изменения 1937 года коснутся твоего времени, если мы находимся в разных реальностях? Если здесь войны не будет, то там, в твоем будущем, естественно, трупы из могил не встанут. Так каким же образом ты собираешься добиться серьезных изменений?
Я удивленно посмотрела на него. Оказывается, он, в отличие от меня, без труда разобрался во временных парадоксах. И теперь так запросто рассуждал об этом, как будто машина времени была для 1937 года чем-то вроде паровоза.
– Понимаешь, мы с моим другом Геннадием Натановичем договорились, что в случае успеха запустим вторую программу. Одно нажатие кнопки – и мир начнет трансформироваться. Он сказал, что после этого в течение примерно десяти лет жизнь будет меняться итерационным путем. Прошлое останется прошлым. Но будущее изменится. Ты знаешь, что такое итерационный путь?
– Судя по названию, речь идет о процессе, в результате которого цель достигается посредством повторения каких-то операций, – предположил Сталин. – Значит, он планирует постепенно притянуть одну реальность к другой. В итоге получится, что в бесконечности они должны будут соединиться. Но бесконечность – термин, который не подходит для истории.
Я пожала плечами:
– Не знаю. Может, тебе лучше у него самого спросить?
– Это хорошая идея. Когда вернешься домой, сразу пригласи его сюда в кабинет. Думаю, часа будет достаточно. А теперь давай прогуляемся. Сегодня погода хорошая.
Мы вышли на территорию Кремля и, как обычно, пошли в сторону Соборной площади. У меня было какое-то странное состояние. С одной стороны, я добилась своего и наконец-то подвигла Сталина начать думать о серьезных мерах по оптимизации государственного устройства. Но, с другой стороны, я вдруг отчетливо поняла, что больше не воспринимаю его как историческую личность. Более того, мне пришлось расписаться в том, что я влюбилась настолько, что перспектива его серьезной работы не только не радует меня, а, напротив, навевает тоску. Если он сейчас с головой окунется в дела, то на меня у него не останется времени. И как я это переживу? С ужасом я пришла к выводу, что уже не нахожу себе места в 2010-м, а все больше осознаю себя жительницей 1937 года. Мне стало страшно. А если это прервется? Если в той синей машине действительно сидят люди, которые хотят нам помешать? Как я буду тогда существовать?