Пока Мэган стояла задумавшись, он открыл глаза и застал ее врасплох. Неужели ее лицо выдало ее чувства к нему? Она не хотела давать себе хоть какую-то надежду в отношении такой высокой особы. Он был принцем-регентом, правящим за короля, у него были жена и ребенок. Какие еще причины нужны, чтобы убедиться в недостижимости желаемого! К тому же она не была обделена вниманием мужчин.
Мэган поставила еду на столик.
— Возможно, я приготовила не то, к чему вы привыкли во дворце, ваше высочество, но это не хлеб и вода.
— Да, выглядит неплохо, — признал он кивком головы.
Он был так великодушен, что говорил с ней как с равной. Такое впечатление, что он пригласил ее отобедать с ним к себе домой.
— Будет достаточно трудно есть или пить в таком положении, — сказал он, показав на свои связанные руки.
— Я не могу вас развязать, — проговорила Мэган, оглянувшись на закрытую дверь.
— Тогда вам придется покормить меня, — улыбнулся он и подвинулся к стене, чтобы освободить для нее место.
Но места все равно оставалось мало — кроватка была детская. Когда Мэган присела на краешек кровати, она была слишком близко от него, чтобы не почувствовать ею худое и крепкое тело. Дрожь электрической дугой прошла сквозь нее, и она ничего не смогла с собой поделать.
— Ваши руки дрожат, — сказал он, когда она отломила кусочек сэндвича и положила ему в рот. Его зубы задели ее пальцы, она вздрогнула.
— Перестаньте разговаривать и ешьте, — сказала она, рассердившись на него за чувства и желания, которые он вызывал в ней.
Он ел, аппетитно прожевывая кусок за куском.
— Вкусно, — сказал он через некоторое время, — сейчас я бы запил все это пивом.
— Вам что здесь, курорт? — огрызнулась она, доведенная почти до лихорадки вынужденной близостью к нему. Она могла поклясться, что он нарочно касался ее пальцев, тем самым усиливая контакт и видя, какой эффект он производит на нее.
Его широкие плечи поднялись.
— Тогда отвяжите меня, и я попью сам. Я уже большой мальчик, — громко произнес он.
— Хорошая попытка, ваше высочество, — сказала она, поднимая пенящуюся бутылку к его губам.
Он пил с такой страстью, как будто жажда мучила его больше, чем голод. Когда она убрала бутылку, пена обрамляла его верхнюю губу. Не раздумывая, она взяла чистый носовой платок, чтобы вытереть ее. Получился такой интимный жест, что у нее перехватило дыхание. Он почувствовал то же самое. Она заметила это по тому, как потемнели его глаза и он втянул в себя воздух.
— Почему вы с ними заодно? — спросил он сиплым голосом. — Даже если они запугивают вас расправой над вашим ребенком, есть люди, которые смогли бы защитить вас.