Перед глазами Стефани промелькнула череда воспоминаний. Студенческая свадьба, съемная квартира, долги и кредиты… Она поерзала на сиденье: нет, вернуться в те времена, невзирая на все чудеса бесшабашной молодости, у нее не было ни малейшего желания.
— Ну и чего мы своим упрямством добились? — с вздохом спросила она. — Родители на нас разобиделись, в деньгах отказали. Сколько лет мы жили абы как? Каких только лишений не претерпели…
У Мэтью вспыхнули глаза. Он замотал головой, явно готовясь возразить.
— Разве это плохо? По-моему, именно в лишениях, в преодолении трудностей наши отношения и окрепли, превратились в нечто большее, чем просто роман. И потом, мне было даже приятно не на папины денежки жить, а на свои, кровные.
Стефани передернуло.
— Сыну я такого счастья не желаю, — твердо сказала она, отворачиваясь с недовольной гримасой. — Как представлю, что он нищенствует, перебивается, обеспечивая эту нахалку, сердце кровью обливается.
— Во-первых, мы с тобой никогда не нищенствовали, — заметил Мэтью, забывая о нежности. — Во-вторых, прекрати наконец обзывать девочку, ты ведь с ней даже не знакома! В-третьих, я к тому тебя и призываю: давай, чтобы сын не бедствовал, попробуем сохранить с ним добрые отношения, не будем повторять ошибки наших родителей.
— То есть прикинемся, что не замечаем выходок этой… — На языке у Стефани так и крутилось для подруги Кристиана еще одно хлесткое словцо, но, взглянув в потемневшие от негодования глаза мужа, она сдержалась, решила оставить ругательство при себе.
— Каких еще выходок? — потребовал Мэтью. — Любовь к нашему сыну, встречи с ним, готовность в любую минуту его поддержать, утешить ты называешь выходками?
— Кто тебе сказал, что она утешает его и поддерживает? — У Стефани мелко задрожали руки, и она яростно вцепилась в руль, чтобы Мэтью не понял, насколько велико ее волнение.
— С другой девушкой Кристиан не стал бы так долго встречаться, — сказал Мэтью уверенно.
— Да он же больше не принадлежит сам себе! — с чувством воскликнула Стефани. — Она охмурила его, захомутала, веревки из него вьет, вот-вот превратит в вечного подкаблучника!
— Ерунда! Что за мысли лезут тебе в голову? Не драматизируй, Стефани, не пытайся бороться с тем, чего нет и в помине. Оставь детей в покое, они сами решат, что им нужно. Решат грамотно, в этом я ни капли не сомневаюсь.
Стефани ничего не ответила, даже не моргнула, лишь чуть-чуть приподняла голову, может потому, что не желала сдаваться, или от обиды, что муж ее не понимает. В свои сорок три, хоть и значительно располневшая, она была еще свежа и хороша. Выразительные глаза, широкий белый лоб с единственной еле различимой продольной морщинкой, длинные ресницы, аккуратные темные брови, которые не было нужды ни красить, ни выщипывать… Мэтью долго смотрел на ее профиль, потом взял за руку и негромко попросил: