— Как ты думаешь, зачем понадобилось сообщать о награде за дневник половине города?
— Я не думаю, что об этом кто-то сообщал, разговор, скорей всего, был конфиденциальный, просто тот, кому сказали о миллионе, не держал язык за зубами. Ну и пошло, все решили поправить свои дела за счет дневника.
— Ладно, по крайней мере закрыли дом перед уходом, — сказал Хэнк, подергав входную дверь.
Да, только в Скоджене воры столь любезны: уходя, запирают дверь. Подумать только, и один из них — Бабба, его лучший друг! Видимо, никто не считал здесь преступлением залезть в дом Хэнка и украсть дневник Мэгги. Для них это забава, вроде рыбной ловли, или охоты на птиц. Только чуть поскучней.
Он не мог себе ответить на вопрос, почему так происходит. В этом деле не все ясно. Скодженцы любят родной город. Конечно, жадность — не последнее дело, но одной жадностью тут явно не ограничилось, за этим стояло что-то большее.
Мэгги внимательно смотрела на него, пока он отпирал дом. Наконец он справился с дверью, и они зашли внутрь.
— Интересно, как они проникли в дом, если дверь и ставни были закрыты, мы ведь сами их запирали перед уходом?
— Я заказывал ключи у Мэлвина Нелсона, возможно он сделал еще десяток на продажу.
— Это заставляет меня почувствовать себя еще уверенней. Так кто же здесь не подкупен?
Хэнк подтолкнул ее в темноту прихожей.
— Не бойся, я и Горацио защитим тебя.
Она не нуждалась ни в чьей защите. Просто, подумала Мэгги с предубеждением, это город дегенератов. Результат близкородственного скрещивания. Удивительно, как этого избежал Хэнк — генетически безупречный экземпляр.
— Скажи, эти люди и правда так ужасны, как кажется на первый взгляд?
Он прижал ее к себе.
— Не ужасны, может, немного эксцентричны. Все подобные вещи принимаются здесь как само собой разумеющееся, потому что все обо всех все знают, или им кажется, что знают. Моя репутация такова, что они, по-видимому, считают позволительными такие штучки в отношении меня.
— Что-то вроде око за око, зуб за зуб?
— Да, вроде того.
Он прошептал эти слова прямо ей в волосы, у нее засосало под ложечкой от страстного желания, заставившего забыть и Верна, и Баббу, и миссис Фарнсворт. Ей захотелось просто подняться наверх и заняться любовью с Хэнком Мэллоном. Только пусть дает сначала честное-пречестное слово, что, проведя остаток дней своих здесь, в Скоджене, она будет счастлива, и она кинется к нему в спальню, не уверенная даже, что он не обманывает ее в этом обещании. Ей нужно было ухватиться за что-нибудь, чтобы оправдать еще одну ночь любви. Она была лишь слабой женщиной, потворствовавшей себе. Печальным образчиком рыжеволосого упрямства.