В дверь постучали.
— Мэгги, можно войти?
Это был Хэнк. Он уже волновался, почему она опаздывает, ведь она должна была быть одета еще полчаса назад.
— Входи, дверь не заперта.
Он был в черном костюме, на шее — щегольской красный галстук, уголок красного шелкового платка торчал из кармана. Ее сердце сжалось. Хэнк никогда не искал женской благосклонности. Он был красив, и женщины сами искали его. Это она помнила еще со времени первой вечеринки в этом доме. Тогда ее участие было формальным, а женщины со всей округи стекались к его дверям. Да, Хэнк красив, а скоро будет богат, на его пироги и сидр уже поступила масса заявок. Скоро он обеспечит работой весь Скоджен. Хэнк сел рядом с ней на кровать и протянул ей маленькую коробочку.
— Это обычай нашей семьи — вручать подарки перед рождественской вечеринкой. Когда я был маленьким, родители дарили мне подарок, который я мог бы взять с собой или надеть на праздник. Карманный ножик, пару красных носков или специальные подтяжки с рождественским рисунком. А папа всегда дарил маме драгоценности. Он тоже по-своему романтичен, хотя в это трудно поверить.
Последние два месяца между ними стало возникать настоящее отчуждение. Он перестал искать повода поговорить с ней, не старался, как раньше, выманить из комнаты, просто случайно дотронуться до нее. И вот он дарит ей подарок. Она едва сдерживала волнение, но все же, столь долго скрываемые эмоции, наконец обрели возможность выхода. И Мэгги почти невольно улыбнулась. Значит, он все еще любит ее!
Затаив дыхание, он следил за ее реакцией, опасаясь, что она не примет подарок, может, даже не развернет его. Увидев ее улыбку, он понял, что дела идут успешно и, обхватив ее рукой за талию, усадил себе на колени.
— Я не хотел мешать, зная, как ты сосредоточенно работаешь над книгой.
Пора было честно признаваться в действительном положении дел, и Мэгги ответила:
— Моя книга окончена уже больше месяца.
Он знал, почему она не говорила об этом. Она хотела оставаться в стороне, продлить свою изоляцию. Хэнк догадался, что работа закончена, не слыша привычного шума компьютера за стеной. Догадался, но старался не подать вида, хотя его переполняла обида. Он ждал повода, чтобы открыть ей свои чувства, зная, что таким поводом станет Рождество.
— Почему ты сразу не сказала мне об этом? Можешь, по крайней мере, сказать, хорошая получилась книга или нет, она тебе нравится?
— Не знаю, не мне судить. Во всяком случае, я продала ее.
Ханк пожал ей руку.
— Я всегда знал, что ты сможешь сделать это.
В его голосе слышалась гордость за ее успех. Это заставило ее почувствовать радость.