Работать становилось все тяжелее и тяжелее. Часто вспоминал я и другую встречу с президентом, в один из воскресных весенних дней 1996 года, еще до выборов. Об этой встрече я хочу рассказать особо.
Меня неожиданно пригласили приехать в Кремль — аудиенцию назначили на одиннадцать часов дня. Аудиенция эта была внезапной, в выходные дни… Значит, что-то произошло. Или происходит.
Я приехал в Кремль. Перед мной в кабинете Ельцина побывал Ковалев, министр юстиции.
— Президент настаивает на роспуске Государственной Думы, — сказал он.
— Г-господи! — невольно вырвалось у меня.
— Я пытался его убедить, что этого делать нельзя, он — ни в какую. Так что будьте готовы к нелегкому разговору. Проект указа уже отпечатан, лежит у него на столе.
— Чья это инициатива?
— Сосковца.
Я слышал уже не раз от первого вице-премьера: что нам Дума! Тьфу! Разогнать ее пинком под зад — и дело с концом. Тем более Сосковец, как руководитель предвыборного штаба, видел — президент не в форме, популярность его упала донельзя, здоровье стало совсем слабым — ситуация очень опасная.
Вот в один из наиболее выгодных моментов он и доложил президенту: давайте перенесем выборы! Думу распустим. Все равно она — коммунистическая. Эта мысль и запала Ельцину в голову.
Тут меня позвали в кабинет. Я вошел. Президент поздоровался со мной и затем произнес необычно быстро:
— Юрий Ильич, я принял решение распустить Думу… в ответ на ее решение денонсировать Беловежское соглашение.
Распустить не по закону — значит, фактически разогнать. Без всяких ссылок на закон.
— Подскажите, какие для этого могут быть юридические основания? спросил Ельцин.
Я стал говорить, что задуманное сделать трудно — довольно четко прописано это юридическое действие в законе, ни одно из перечисленных в Конституции оснований не подходит для данной ситуации.
Но Ельцин действовал в своем стиле, говорил напористо, жестко, и я понял — для себя он все уже решил. Как понял и другое — разъяснять ему юридическую несостоятельность вопроса бессмысленно, и перевел разговор в политическую плоскость:
— Борис Николаевич, зачем вам это надо — распускать Думу? У вас и без этого есть все шансы выиграть выборы. А Запад поймет роспуск Думы негативно. Да потом Дума все же, какая она ни есть, была избрана в соответствии с Конституцией, распускать ее — значит, нарушить Основной Закон России…
Привожу аргумент за аргументом, вижу — не действует. В конце концов я сказал:
— Борис Николаевич, я бы десять раз подумал, прежде чем это сделать.
— Ваша позиция мне понятна, — произнес президент, и мы с ним распрощались.