Жопа, как символ (Бурьяк) - страница 58

Джон: Пункт 9 просто поясняет пункт 2. А по поводу 6-го, ты ведь никогда не был на луне, откуда ты знаешь?

Я: Ученые доказали, что луна из камня!

Мэри: Но камень может запросто оказаться затвердевшим сыром.

Я: Незнание происхождения камня совсем не говорит о том, что это сыр.

Джон: Ученые могут ошибаться, но мы ведь знаем, что Хэнк всегда прав!

Я: Мы знаем?

Мэри: Конечно, из 5-го пункта.

Я: Ты говоришь, что Хэнк всегда прав, потому что так написано в письме. Письмо правильно, потому что его продиктовал Хэнк. Хэнк продиктовал письмо, потому что это написано в письме. Замкнутый круг — Хэнк прав потому, что он говорит, что он прав.

Джон: Наконец-то ты понял! Как приятно, когда кто-то начинает открывать душу и мыслить по-Хэнковски.

Я: Но… Ладно. А что насчет приправ?

Мэри краснеет.

Джон говорит: Приправы есть нельзя. Так сказал Хэнк!

Я: Что, ни перца, ни горчицы?

Мэри выглядит ошарашенной.

Джон кричит:

— Не говори такие слова! Все приправы — это хэнкохульство!

Я: Так что, нельзя есть капусту с майонезом?

Мэри затыкает уши:

— Я этого не слышала! А-а-а-а-а-а-а!

Джон: Это отвратительно! Только гадкие извращенцы могут такое есть…

Я: Я ем это все время. Мне нравится!

Мэри падает в обморок. Джон подхватывает ее и уходя орет:

— Если б я только знал, что ты один из них, я даже не тратил бы на тебя время! Когда Хэнк будет выбивать из тебя все дерьмо, я буду стоять рядом и, смеясь, считать деньги.

Я поцелую жопу Хэнку за тебя, майонезный пожиратель горчицы!

Жан-Люк Энниг, французский журналист, литератор и главный редактор культового журнала «Rolling Stones», известен своим интересом к эротическому аспекту дел человеческих: среди прочего, он создатель «Литературно-эротической энциклопедии плодов и фруктов» и труда под названием «Эротика вина».

Тема беспроигрышная. Тот случай, когда предмет уже сам по себе, одним звуком своего имени, способен тронуть читательское сердце. Да если бы в книге не было ничего, кроме названия, — ее бы и тогда покупали. Остальное можно с удовольствием домыслить самостоятельно.

Упреки в непоследовательности, неполноте, несерьезности-легковесности, в избытке стилистических красот и даже, о ужас! — в ненаучности своего труда Энниг уже успел получить. Удивительна все-таки человеческая неблагодарность. Да где вы еще столько эдакого прочитаете?! И вообще — посудите сами: возможно ли системно и педантично, не задыхаясь, не захлебываясь, не перебивая себя, не перескакивая с темы на тему, — возможно ли, спрашиваю я вас, спокойно и академично говорить о предмете, который так волнует воображение? Да что тут спрашивать. Конечно, нельзя.