— Понятно? — спросил он беспомощно.
— Понятно, — кивнул майор. — Это и есть. Вы закусывайте. Колбаска вот, сырок…
— Да нет, ну при чем же тут сырок! — сказал Бронников. — Есть в людях честность или нет?
Иван Захарович, мелко покашливая, стал отвечать что-то, но Бронников уже отвлекся: услышал, о чем идет речь напротив.
— А это уж кому как! — говорил капитан Зеленый Шелепе, со своей обычной полупрезрительной миной слушающему его. — Этот народ не поймешь. Кто отмазывается, а кто сам туда рвется — не удержишь! Всяк по-своему с ума сходит.
Вид у Зеленого был распаренный, благодушный, про схождение с ума говорил он с ясной улыбкой совершенно нормального, но пьяного человека; галстук он снял, рубаху расстегнул; красная шея будто потолстела за то время, что сидели за столом. Лицо капитана налилось пунцовой пышностью, разгладилось, глаза намаслились и смотрели из-под набрякших век уверенно, хмельно.
— Это офицеры… — заметил Шелепа.
— Офицеры! — удивился Зеленый. — Офицеры само собой… Но ведь и мальчишки! Пацаны! Понял? Что офицеры! Офицеры понятно зачем — там и служба скорее идет, и платят больше. Привезти кое-чего — аппаратурку, шмотки…
— Барина помнишь? — встрял Гога. — Шашку с камнями вывез, боевую! Серебряные поводья! Этот еще, как его….
— Да погоди, — сморщился Зеленый. — Это потом все прикрыли. Теперь только магнитофончик разве, системку какую… Вот конторские — те и сейчас по полной прут, это да… Но все равно! Хоть ясно, зачем едут. Но мальчишки! Пацаны! Деньги готовы платить, понял!
— Грызете страну изнутри, — неожиданно мрачно и глухо сказал майор. — Грызуны. Сволочи. Всё готовы продать.
— Что ты, Захарыч, — удивился Зеленый. — Остынь.
— Грызете, — упрямо повторил майор.
Взгляд его затвердел. Бронникова невесть с чего пробрали мурашки. Он немного протрезвел и огляделся.
— Кончай, Захарыч, — лениво сказал Гога, — лучше бы за водкой сбегал.
— Давить вас надо, — ответил майор.
— А и правда, — подхватил Зеленый, холодно улыбаясь, — сбегал бы ты, Захарыч, за водкой!.. А?
— Мародеры, — презрительно сказал майор. Протянул руку, вытряс в свой стакан остатки из последней бутылки.
— Э, так не пойдет! — закричал Гога. Он схватил майора за запястье.
— Пусти!
Майор рванулся, Гога едва не слетел со стула, вскочил. Глаза его тоже заклёкли, потемнели, сузились.
— Тише, ребята, — сказал Шелепа. — Все свои. Не надо фаса!
— Ах ты! — сказал Гога. — Сидишь! Иди за водкой!
— Пошел бы ты, — безразлично сказал майор. У него стала подергиваться щека.
— Гога, отстань, — сказал Зеленый. — Сядь, ну!
— Не пойдешь? — вопрошал Гога. — Не пойдешь? Ты забыл про должок-то, Захарыч? Забыл? Смотри, напомню! Пойдешь или нет, последний раз спрашиваю!