Старик положил перо, слез со своего табурета и, распрощавшись с подчиненными, вышел из конторы.
Едва он переступил порог передней, как столкнулся с Гуго Альмбахом, только что вошедшим с улицы, и радостно всплеснул руками:
— Слава Богу! Хоть вы-то показались наконец, господин капитан! Всем нам в доме не по себе.
— А как барометр? Все еще показывает «бурю»? — спросил Гуго, показывает взглядом в сторону верхнего этажа.
Бухгалтер вздохнул:
— «Дурную погоду». Может быть, вы принесли нам «ясную»?
— Едва ли! — серьезно ответил капитан. — Сейчас я иду к госпоже Альмбах. Ведь она дома?
— Ваша тетушка уехала вместе с принципалом, — сообщил бухгалтер.
— Вы меня не поняли, мне нужно видеть молодую госпожу Альмбах, мою невестку.
— Молодую хозяйку? Боже милостивый, в эти три дня мы и в лицо-то не видали. Она, должно быть, наверху, в детской, теперь она ни на минуту не отходит от ребенка.
— Я пойду к ней, — объявил Гуго и, торопливо кивнув, стал взбегать по лестнице. — До свидания!
Бухгалтер посмотрел ему вслед и покачал головой. Он не привык к тому, чтобы капитан серьезно, без какой-нибудь шутки проходил мимо него, к тому же он заметил непривычное облачко на всегда ясном челе моряка. Он снова покачал головой и вздохнул:
— Одному Богу известно, чем все это кончится!
Гуго между тем уже был в комнате своей невестки.
— Это я, Элла! — сказал он, входя. — Я вас испугал?
Молодая женщина была одна: она сидела у кроватки сына. Юношески быстрые шаги и торопливо отворенная дверь ввели ее в заблуждение. Видимо, она ожидала увидеть совсем не Гуго. Лихорадочная дрожь и яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, ясно доказывали это; при виде Гуго румянец сменился смертельной бледностью.
— Дядя так несправедлив, что и передо мной закрывают двери дома, — продолжал капитан, подходя к ней ближе. — Он твердо убежден, что и я принимал участие в этом несчастном разрыве. Надеюсь, Элла, вы так не думаете?
Элла едва ли слышала последние слова капитана.
— Вы принесли мне вести о Рейнгольде? — спросила она быстро, переводя дыхание. — Где он?
— Вы, конечно, не ждали, что он сам придет сюда, — уклончиво ответил капитан. — Как бы ни был он виноват, но обращение с ним дяди таково, что каждый возмутился бы. В этом пункте я всецело на его стороне и вполне понимаю, что он ушел из дома, отказавшись от всякой мысли о возвращении. Я сделал бы то же самое.
— Была ужасная сцена, — сказала Элла, стараясь удержать готовые хлынуть слезы. — Мои родители стороной узнали все то, что я так старательно скрывала от них, и Рейнгольд был просто страшен в своем гневе. Он покинул нас, но в течение трех дней все же мог бы передать какую-нибудь весточку, хотя бы через вас. Ведь он у вас?