В ноздри бьёт пряностями и зверем, тело девушки изгибается, вытягивается, раздаётся вширь, слышится хруст суставов, появляются лапы с серповидными когтями, яростно хлестнул по сторонам шипастый хвост и вот, над землёй поднимается лобастая голова дракона, из ноздрей вырываются раскалённые искры.
Камень выворачивается, кубарем несусь к кладбищу. У глаз сверкают страшные когти, напарница легко ловит меня, держит в лапе, подносит к морде, нечто смешка вылетает из горла, раздаётся голос, словно басовито играет орган:- Ты как, Кирилл?
— Нормально, но, словно мне ломают рёбра, — в неком потрясении говорю я.
— Твоё тело как у слизняка, хочется взять и раздавить, — звучит её насмешливый голос.
— Э нет, Катюша, ты не балуй! — пугаюсь я.
— Шутка, напарник, — словно гром громыхнул в небе, так Катя усмехнулась.
Она взмахивает крыльями, легко взмывает вверх. Душа уходит в пятки, но и появляется восторг. Кручу головой, внизу свирепствует ураган, в его центре, бессильно сжимая кулаки, мечется старческая фигура в призрачном балахоне.
— Святой Кивет! — восклицаю в удивлении.
— Его призрак, — рокочет Катрина.
— Он великий святой, — с ужасом смотрю, как фигурка расползается, превращается в туман и исчезает.
— И великий чародей, но ему не по зубам драконы, — добавляет Катя.
В несколько взмахов преодолеваем бухту, летим над Севастополем. Как он красив с высоты! Чёрное море, с застывшими военными кораблями, множество огоньков, силуэты зданий, и огромное небо в жемчужных звёздах.
Опускаемся на пустыре, за радиозаводом. Катя разжимает страшные когти, едва не падаю, она со стоном перевоплощается в девушку. Лицо бледное, испуганное.
— На это раз мне сложнее было сделаться человеком, — вздыхает она, — в следующий раз сам будешь перевоплощаться, — с обидой говорит она. — Мужики, называются, всё на бабах ездят! — в сердцах восклицает она.
— Спасибо, Катюша, от смерти спасла, — опускаю взгляд.
— Ладно, проехали, напарник, — её глаза сияют изумрудным огнём, словно у кошки в подворотни.
— Очки тебе просто необходимы, Катюша.
— Сильно светятся?
— Не то слово.
— Жаль, что такую красоту придётся закрывать, — она явно взгрустнула. — Попасть бы в такую страну, где это было бы нормой, — мечтает она.
— Есть такая страна, — замечаю я, — но дорога нам туда пока закрыта.
Идём в сторону завода, ощущаем доносящийся от него гул, он и ночью работает. Гордостью наполняется сердце за советский народ и, моментально ухает вниз, я знаю, что его ждёт. Наступит время Перестройки и Гласности, откроется "дверь" в большой цивилизованный мир и непрерывным потоком хлынут "западные ценности", а с ними жулики всех мастей. Завод разграбят, людей выкинут на улицу, помещения заварят стальной арматурой, за бесценок скупят разгромленные цеха и сдадут под магазины и склады. Тогда я думал, это просто бандитский беспредел, теперь знаю, то глубоко продуманный план уничтожения целых стран, с целью получения Мирового господства, нити которого, идут из глубины веков. Сначала навязывается рабская идеология, и когда массы доходят до нужной кондиции, начинают действовать. Рабы уже не станут сопротивляться, будут безропотно смотреть, как уничтожают страны, убивают их самих, навязывают фальшивую культуру.