«Ты обязан поехать, — настаивал Берти. — Тебе прекрасно известно, что герцогиня не выпустит Гардению из своих когтей, пока у нее не появится надежда, что девочка будет в твоем обществе. Потом мы что-нибудь придумаем, но в первый раз, Вейн, будь другом, позволь мне написать этой старухе, что мы оба заедем за Гарденией завтра утром».
«Почему я должен подыгрывать в этом многообещающем любовном спектакле?» — с горечью проговорил лорд Харткорт.
«Только потому, что без твоей помощи не будет ни романа, ни чего-то другого», — продолжал ныть Берти.
Лорду Харткорту было трудно ответить отказом на подобную откровенность, и в конце концов он, весело рассмеявшись, согласился стать тем, кого называл «третьим лишним».
Тем не менее его ужасно раздражало то, что приходится пропускать партию в поло. Однако, увидев сбегавшую по ступенькам Мабийон-Хауса Гардению, похожую на готовый раскрыться розовый бутон, он не нашел в себе сил сопротивляться не столько ее красоте, сколько неподдельной радости и счастью, охватившему девушку в предвкушении прогулки.
— У нас вчера был такой жуткий прием, — щебетала она. — Не понимаю, почему вы не пришли.
— На ужасный прием? — поинтересовался Берти. — Вы же не желаете нам зла?
— Он не был бы ужасным, если бы вы оба приехали, — ответила Гардения.
Она совсем забыла о грубости лорда Харткорта и о том, что в субботу легла спать в слезах. Она только помнила, что эти два англичанина — ее друзья и единственные люди во всем Париже, с которыми она может позволить себе свободно беседовать.
— Ну и что же сделало его таким ужасным? — спросил лорд Харткорт своим глубоким, приятным голосом.
Гардения обернулась к нему.
— Если бы только я могла ответить на этот вопрос, — проговорила она. — Я сама спрашивала себя, что же не так, и не смогла понять. Гости были такими странными, а тетя Лили отправила меня спать очень рано, почти сразу после ужина.
— Ну уж не старайтесь убедить меня, что вы не восхищены этими галантными темноглазыми французами, расточающими комплименты направо и налево, — решил поддразнить ее Берти. — Всем женщинам нравятся французы, потому что они говорят массу лестных и необычных комплиментов.
— Да разве можно им верить?! — презрительно воскликнула Гардения. — Они звучат очень неискренне.
— А мои комплименты кажутся вам искренними? — поинтересовался Берти.
— Мне кажется, любой комплимент может привести в смущение, — ответила Гардения. — К тому же все французы на приеме были немолоды, а их вид не вызывал никакого волнения души. На ужине был один отвратительный человек. Я не выношу его.