По бледным щекам ее течет дождь. Капли, обнажающие правду. Смывающие тональный крем с фиолетовой кожи.
Слезы неба, подаренные ей одной.
Время прощания.
Навсегда.
Ее лицо, наполненное умиротворением и спокойствием, ускользает, исчезая под ярко-красной ширмой. После стольких лет поисков и разочарований она, наконец, обрела свободу.
Может ли быть счастье в этом? Та настоящая любовь, которую она так искала?
Гроб, перекосившись на веревках, медленно опускается в могилу. На грязное дно, где ползают клубки, потревоженных лопатами, червей.
Я не знаю ответов. Но хочу верить в то, что эта девочка найдет все, о чем мечтала.
Комья липкой земли летят вниз, кляксами расползаясь по красной обивке. Вспыхивает молния, словно вспышка фотоаппарата, фиксирующего горькую память. А где-то вдалеке, в другом измерении, раскатисто гремит гром, зовущий жить.
Я жду. Но Оксана все не приходит.
Люди у могилы молчат. Прячут лица под зонтами. Держатся за руки.
Знают ли они, как она умерла?
Захлопываю пальто, собираясь уйти.
— Прощай…
— Вы знали ее? — детский голос за спиной заставляет меня вздрогнуть.
Оборачиваюсь.
Девочка-подросток, в смешном клетчатом кепи, смотрит на меня из-под зонтика, не отводя глаз.
— Я…да, немного.
Ее большие зеленые глаза кажутся мне знакомыми.
— Вы промокли. Хотите под зонтик?
— Нет, я… — слова застревают в горле. Я помню. Ее школьную фотографию. И свои дрожащие руки. Помню и то, как блестели эти зеленые глаза, под черным небом раннего марта. Будто звезды.
— Почему вы грустите? Вы ждали кого-то, кто не пришел?
Она выскочила на дорогу так неожиданно, так просто… Худенькая фигурка неразличимая в свете фар. Я не успел ударить по тормозам. Я торопился домой…Мой джип тащил ее под днищем двадцать пять метров, высекая из асфальта россыпи красных искр. Смерть была мгновенной.
Она не видит моих слез, смешавшихся с дождем. Не слышит, как стучит мое сердце. И не знает, сколько слов предназначенных ей, умирают сейчас во мне, обращаясь в тлен. Она просто улыбается. И от этого вдруг, становится теплей.
— Я ждал…ее, — смотрю на то, как мелькание лопат превращается в холм.
Девочка следит за моим взглядом и пожимает плечами.
— Она умерла. И не сможет прийти.
— Я знаю. Но все равно жду.
Она хмурится, пряча улыбку:
— Вы знаете, как им от этого больно?
Да. Я знаю. Но так ли много, чтобы понять?
— Да, я…
— Тогда почему вы держите меня?! Если знаете, почему держите?!
По щекам ее ползут прозрачные слезы. Но она не видит их. Смотрит на меня. Требует ответа.
— Я не знаю…Прости…Я…не знаю почему!
Округа замирает. Блестит в молчании, отражаясь в испуганных зеленых глазах.