. Этим духом были порождены большая часть законов и войн Юстиниана, эта теория нашла яркое отражение в военных кампаниях Ираклия в VII веке, целью этих кампаний было найти Истинный Крест. Нечто похожее произошло и в X веке: заявив во всеуслышание о неприязни врагов к христианству, македонским императорам удалось значительно расширить власть Византии. В 961 и 967 годах обе стороны сочли религиозные основания достаточными для начала войн, в результате которых в лоно христианского мира вернулись Крит, Алеппо, Антиохия и большая часть Сирии. Исходя из вышесказанного, было бы разумно сделать вывод, что к 1050 году концепция священной войны уже многие века служила частью политического сознания Византии
[218].
Однако на Западе развитие этой концепции шло медленнее. Западная Церковь неохотно расставалась с осуждением войны как зла, и если не считать Испанию, то в VII веке военная экспансия ислама (что само по себе является примером священной войны и приглашением к ответным действиям) на Западе причинила меньше вреда, чем на Востоке. Признаки перемен стали заметными только после 800 года, когда Карл Великий вновь основал на Западе империю. По сути власть Карла Великого была светской, но нельзя отрицать и тот факт, что на правах признанного и воинственно настроенного представителя христианского мира он вел сотрудничество с папством. Он, вероятно, заявлял, что защищать Церковь от врагов — это его обязанность, а Папа Стефан II, вероятно, уверял его, что «пока вы ведете войну от имени святой Церкви, Иисус Христос будет отпускать вам грехи ваши»[219]. Подобные заявления можно считать дипломатической речью, но факты наполняют их смыслом. Нельзя забывать, что в Италии Карл Великий защищал Папу, воспоминания о других последствиях его кампаний еще ярче. Разве результатом его войн в Германии не стала принудительная христианизация саксов? И разве он не совершил если и не успешный, то, по крайней мере, героический поход против сарацин в Испании, результатом которого стало его поражение близ Ронсеваля? Растущее в Западной Европе воодушевление по поводу священных войн впредь будет неразрывно связано с воспоминаниями о Карле Великом и с легендами вокруг его имени.
После смерти Карла Великого ситуация в Европе была особенно благоприятной для дальнейшей пропаганды этих идей. В период с 850 по 1000 год западный христианский мир чувствовал, что его обступают враги. Сарацины, завоевав Сицилию, угрожали Италии и неумолимо продвигались к северу Испании. Венгры так яростно теснили с востока, что сила их набегов ощущалась даже по соседству с Парижем. На севере яростные атаки проводились из Скандинавии. Неудивительно, что в разгар этого острого и затянувшегося кризиса политические и религиозные мотивы войны смешались. Писатели того периода — франки, англичане и итальянцы — никак не различают между собой тех, кто так настойчиво атаковал западный христианский мир. В основном всех их называют просто