Майкл не поверил и продолжал с сомнением рассматривать взлохмаченные светлые волосы, сияющие глаза в обрамлении мокрых ресниц.
— Хочешь сказать, ты плакала намеренно?
Чар помолчала, размышляя.
— Не совсем. Ну, в общем, да. В душе скопилось столько негативных эмоций. Я должна была избавиться от них. — Голубые глаза сощурились. — О, перестань, ты же знаешь, о чем я говорю. Когда расстроены мужчины, они кричат, ругаются, ломают вещи, а женщины плачут.
Он кивнул, и проблеск улыбки заиграл на губах.
— У тебя очень упрощенный взгляд на человеческую природу.
Чар сделала вид, что не заметила его замечания. Она поднесла ладонь к его лицу и погладила колючую щеку. В комнате было довольно темно, но она могла видеть черты его лица очень отчетливо, и ей безумно нравилось рассматривать это красивое лицо.
— Майкл, — голос звучал приглушенно, — я хотела поблагодарить тебя за сегодняшний поступок. И за то, что ты сейчас здесь.
Он накрыл ладонью ее руку.
— Четыреста восемнадцать.
— Четыреста восемнадцать — что?
— Столько раз ты меня поблагодарила. Уже достаточно, ты и так меня перехвалила. — Он скользнул взглядом по милому лицу и слегка коснулся нежных мокрых губ. — Мое самомнение непомерно возрастет, и тебе не удастся от меня избавиться.
Чарин тихо рассмеялась: не такая уж плохая идея. Ее губы слегка покалывало в том месте, где он коснулся их. Она хотела большего и знала, что играет с огнем. Чарин пыталась загнать обратно вглубь тот жар, который был готов выплеснуться наружу. Неужели она снова способна позволить себе?.. Молниеносная фантазия — обнаженный Майкл в ее постели; пришлось сильно зажмуриться, чтобы уничтожить наваждение.
Чарин знала, будет нелегко справиться с соблазном, сделай Майкл хоть одну попытку сблизиться. Какая-то часть ее самой ощущала легкое разочарование; казалось, он вовсе не замечает ее чувств. В действительности им полностью завладели совсем иные соображения.
— Мне было приятно пообщаться с твоим дядей Заком сегодня, — сообщил Майкл. — Послушать его истории о пляже в Триволо. Должен признать, наше путешествие внесло кое-какие поправки в мои умозаключения.
Чарин снова посмотрела на него.
— В самом деле? Так ты понимаешь, почему он вцепился в свой пляж мертвой хваткой?
— Конечно, я его понимаю. Кто бы захотел отказаться от своего прошлого, да еще если оно проходило в таком замечательном месте? Впрочем, время идет вперед.
— К сожалению или к счастью, — тихо согласилась Чарин.
Майкл вздохнул.
— Бедный старик. — Он притянул ее к себе ближе. Чарин подняла к нему лицо, но он продолжал говорить: — Знаешь, а ты счастливая. Дружная семья — большая ценность. Могу поспорить, твои родители — люди замечательные.