«Телега» не помогла. Мальчишка по фамилии Галынин вызвал ее к себе. Не одну – если бы одну! – всех авторов «телеги» вызвал.
– Чем жаловаться в министерство, могли бы сначала со мной обсудить.
Актеры выдвинули вперед старого «зубра», бывшего красавца, перешедшего на роли «благородных отцов». Заслуженного-перезаслуженного, засушенного-перезасушенного.
– Вы никого не слушаете! – начал он хорошо поставленным голосом мастера старой школы. – Я в театре сорок лет, всякое бывало, но такого произвола я в жизни не видел! Вы устроили тут террор! Кто вы вообще такой? Вы дешевый рекламщик, а не режиссер, я все про вас знаю! Кто вам позволил снимать с репертуара наши спектакли? Не вы их ставили, не вам снимать.
– Вы имеете в виду «Голышом на лужайке»? – прищурился режиссер, не отвечая на личные выпады. – Такие спектакли позорят марку театра.
– На них ходит зритель! – велеречиво провозгласил «благородный отец».
– На «Кривое зеркало» еще больше ходят. Даже не ходят, дома сидят, телевизор смотрят, – парировал режиссер. – Рейтинг, доля… Это не довод. На мои спектакли тоже ходят.
– Но нас вы не считаете нужным занимать, – обиженно продолжал «благородный отец». – Вот вы ставите «Закат». Мне эта затея с «Закатом» вообще кажется сомнительной. Не понимаю, зачем нам эта еврейская тема, – добавил он апартом[16]. – Ну да бог с ней. Но вы приглашаете актеров со стороны. Из-за границы! Вам своих мало? Вы могли бы предложить, например, мне. Я в театре сорок лет…
– Зачем же я буду вам предлагать, если вам не по душе еврейская тема? – недоуменно поднял бровь режиссер.
– Вы могли бы предложить, – упрямо повторил «благородный отец». – Хотя бы из чувства приличия.
– Из чувства приличия не стоило бы заводить этот разговор, – едко усмехнулся Галынин. – Вам в «Закате» роли нет. В «Недоросле» я вас занял, и вы роль провалили. Да еще – было дело! – и текст сократили самовольно, ушли до окончания спектакля.
– Я спешил на поезд…
– Меня это не волнует, а зрителей – тем более, – прервал его режиссер. – Стоило бы вычесть из вашей зарплаты треть стоимости билетов, раз уж вы самовольно спектакль укоротили. А по-хорошему, вас надо было просто уволить.
– Как уволить? – возопил «благородный отец». – Я в театре сорок лет…
– Вы уже в третий раз это повторяете. Почитайте КЗОТ, там все сказано. И успокойтесь, я же вас не уволил. Пока. У кого еще претензии?
Выскочила вперед бойкая субретка:
– Вы нас не занимаете, Николай Александрович, а что же нам делать? Есть-пить надо?
– Ну вас, положим, я занял. Вы у меня в «Онегине» Ольгу играли. А в скольких сериалах за это время снялись? Сколько раз мне пришлось вас заменять?